На экране прогремел кошмарный взрыв, несколько домов с офисами сложились, словно карточные, и превратились в прах. Герой выхватил свою красотку из-под развалин и повел ее к свободе и свету подозрительно бодрым шагом. Затем камера продемонстрировала интерьер спальни, где девушка благодарила своего спасителя единственно доступным ей способом. Потом на экране появились титры, а потом зажегся свет.
Роберт оставался в зале, пока это было возможно. Оказавшись на улице, он втянул в себя затхлый с душком воздух бедного квартала и скривился от отвращения. Вонь стояла непереносимая: здесь царил сложный аромат, состоявший из запахов паленой резины, разлагающегося собачьего дерьма, пропитанной свиным жиром бумажной обертки от сандвичей, гниющих овощей, блевотины, сигаретных окурков, моторного масла и еще тысячи других разнородных элементов, составляющих непременную принадлежность атмосферы огромного города с еще не забытым прошлым столицы крупнейшей в мире колониальной метрополии. И все это богатство, включавшее миазмы, исходившие из коллекторов городской канализации, являлось частью той жизни, которую недавно вел Роберт.
Духота и влажность боролись за первенство: все, окружавшее Роберта, исходило потом – потели даже старые дома, стыдливо выталкивавшие из щелей между кирпичами многолетнюю зеленую грязь. Влажный воздух ощущался на вкус. Блекловатое солнце на небесах отражало атаку алых перистых облаков, проплывавших низко над землей. В отдалении утробно зарокотал гром. Город содрогнулся.
Снова вернулся внутренний огонь. У Роберта сложилось ощущение, будто чья-то невидимая рука чиркнула у него в груди колесиком зажигалки. Бледная, пупырчатая кожа у него на лбу мигом отозвалась на приступ крупными каплями пота, которые безостановочно, словно слезы, перетекали со лба на лицо и катились вниз по недавно появившимся у него на щеках грубым складкам. Он почувствовал озноб и заодно отметил, что его легкие с каждым вдохом доставляют организму все меньше и меньше отравленного испарениями воздуха. В прошлые годы Роберт умел находить управу на свои страхи, и это не раз помогало ему избежать сумасшествия, но теперь все складывалось по-иному.
Люди вокруг смотрели на него сущими дьяволами. Булыжная мостовая уходила из-под ног, а рядом с ним шла смерть в ожидании, когда он выбьется из сил и упадет, чтобы без помех завладеть его телом. Но он просто не имел права упасть под ноги незнакомым людям. Уж если ему пришла пора умирать, сделать это надо было достойно, как минимум в уединенном месте. Мельтешившие взад-вперед по улице враждебные ему человеческие существа пугали его до колик, до рези в желудке, до тошноты.
Роберт свернул в переулок между неуклюжим бетонным кубом кинотеатра и старым, разваливающимся домом с магазинами на первом этаже и затхлыми квартирками на втором и третьем. Пока он пробирался по переулку, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяный, вслед за ним несся зловещий рокот грома. Переулок был заставлен ржавеющими баками для мусора, переполненными сверх всякой меры и, казалось, никогда не опорожнявшимися. Картину дополняли разбитые ящики, горы пустых картонных коробок и пустые раздавленные жестянки из-под пива. Роберт наткнулся на лежавший на боку старый холодильник без дверцы и с размаху упал в грязь. Подняться на ноги он, однако, не смог и продолжил путешествие среди пыли, отбросов и грязи на четвереньках.
Роберт чувствовал, как над ним смыкается зловещая темнота. Ее мягкие, но сильные пальцы давили ему на мозг, выключая его клетка за клеткой, – так жилец большого дома, перед тем как уйти, выключает свет в многочисленных комнатах. Затем у Роберта стало темнеть в глазах – тоже постепенно, как гаснет старый черно-белый телевизор, – сначала поле зрения сузилось, потом пропала картинка, потом и свет стал исчезать, превратившись в яркую точку в центре. Наконец погасла и она. Последний болезненный призыв Роберта о помощи полностью заглушил удар грома, обрушившийся с фиолетового, грозового неба.
– Как вы здесь оказались? – спросил Элмор, когда они появились у него в коридоре, отряхиваясь, словно утки, от влаги, которой природа, как будто спохватившись, обильно поливала город.
– Мы попали в жуткую переделку, – сказал Крис.
– И насколько жуткую?
– Бесконечно.
Элмор провел их к себе в квартирку, где дал Кэтрин и Крису по полотенцу, а затем разлил по стаканам виски.
– А я рад, что вы пришли, – оживленно начал он. – Сегодня вечером я не рассчитывал на иную компанию, кроме печальных воспоминаний.
– Боюсь, что нам не удастся улучшить ваше настроение.
Элмор вручил Кэтрин стакан со словами:
– Попробуйте-ка это.
Крис коротко поведал Элмору об основных событиях, происшедших в квартире Кэтрин, а когда он закончил, старик печально кивнул в ответ на его рассказ и принялся набивать табаком самодельную папиросу.
– Перед нами встает вопрос: верим мы этой самой Рейчел или нет? – спросил Элмор, глядя на Криса в упор. – В каком-то смысле она помогает нашему расследованию – просто она начала с самого конца, в то время как мы движемся от истоков. Все это верно лишь в том, разумеется, случае, ежели эта дамочка открыла Кэтрин правду.
Крис кивнул:
– Все так. Мы прожили жизнь в глубочайшем убеждении, что подобные ей существа населяют только фильмы ужасов. Но она дает нам в руки доказательства обратного. С какой стороны я ни взгляну на это дело, все меня убеждает в том, что истина где-то рядом. Я все время пытался найти рациональное объяснение случившемуся, и особенно тому, что касается ее способности оперировать потаенными мыслями погибших, но не нашел. И такового, судя по всему, не существует.
– Вы в самом деле верите, что Мэрилин Уэббер – это она?
– У меня просто-напросто не имеется другого объяснения, – с раздражением произнес Крис.
– И это должно означать, что вы принимаете на веру все ее заявления о собственном бессмертии?
– Знаю, что это звучит смешно, особенно в устах такого человека, как я, но ничего не могу с собой поделать.
Элмор погладил себя по щеке и взглянул на Кэтрин.
– Скажите, вы уверены, что досконально разобрались в том, что она говорила о Старке?
Кэтрин утвердительно кивнула, а Крис, в свою очередь, счел нужным добавить:
– Когда мы прогуливались с ней в парке, она упомянула, что пробудет в Лондоне еще некоторое время. Мы подумали и решили, что причина в Старке: она ждет, когда у него закончится период трансформации, чтобы потом вместе с ним упорхнуть.
– Именно так она и собирается поступить, – вставила Кэтрин, – причем ждать ей, судя по всему, недолго. Но сколько именно – несколько дней, часов или, может быть, минут?
Крис потянулся за бутылкой и наполнил свой стакан.
– Итак, что мы станем обсуждать? – осведомился Элмор.
– В каком смысле?
– Смысл прост. Вы двое вваливаетесь ко мне вечером и заявляете, что в квартире Кэтрин осталось мертвое тело. Потом просите вас приютить. Я, разумеется, готов всей душой вам помочь, но… Куда все это, скажите, нас заведет?
– Представления не имею, – честно ответил Крис.
Элмор повернулся к Кэтрин.
– Поскольку вы уверены, что вашу сестру убила Кейтс, значит ли это, что у вас с Крисом свои счеты с этой дамой?
– Разумеется, – сказал Крис. – Только эти счеты скорее всего так с нами и останутся. Если эта женщина говорит правду о том, что наших родственников убила именно она – а сомневаться в ее словах, повторяю, у меня нет причин, – это доказывает, что она вовсе не преувеличивает свои возможности. Если бы меня спросили, то я бы ответил, что она ничуть не старше Мэрилин Уэббер, какой та была в роковую ночь на 22 ноября 1963 года.