Перед уходом я обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на ангела и прочесть имена моих родителей. «Беды обязательно будут приходить, – сказал мне отец в тот последний год. – Их невозможно избежать. Наша власть заключается в том, как мы их принимаем. Позволяем им нас раздавить, лишить надежды? Или решительно встречаем невзгоды лицом к лицу и терпим боль? А может, пытаемся их перехитрить?»
Помню, я спросила его тогда, как это – перехитрить беду. «Поймешь, когда придет время. И вот в такой момент тебе нужно будет действовать быстро», – ответил он.
Служанки не переставали беспокоиться, даже когда мы ехали в карете домой.
– Миледи, если вам захотелось погулять и зайти на кладбище, вам следовало обратиться к нам. Мы бы сразу договорились со священником, – сказала Теа.
– Я не подумала, – пробормотала я. Я не собиралась распространяться о том, как из-за письма леди Доротеи едва не получила нервный срыв. – Мне хотелось подышать свежим воздухом. Я решила пройтись.
Они изумленно на меня воззрились.
– Но, миледи! – воскликнула Ада. – Вам нельзя находиться в городе одной! Вам… вам ничего нельзя делать одной.
– А почему? – огрызнулась я и почти не устыдилась, когда она вздрогнула. – Я титулованная особа. Мое имя везде вызывает уважение. Почему мне нельзя свободно ходить где угодно? Делать то, чего мне хочется?
Воцарилась напряженная тишина, которую спустя некоторое время нарушила Ванесса.
– Вы – графиня Ротфордская, миледи! Обладатель такого славного имени не должен находиться в толпе простолюдинов. Такова ваша судьба, миледи… а в этом никто из нас не властен.
Глава 2
После слов Ванессы я поняла, что с этой «бедой» – с Лионелем – я сделала неверный шаг и практически позволила себя раздавить. И прямо в карете я приняла решение, что выберу более благородный, твердый образ действий. Я буду терпеть боль.
В последующие недели я улыбалась, отпускала обычные шуточки и вела себя так, будто наш дом не разваливается. Пока слуги работали и тревожились о своем туманном будущем, я посвящала себя занятиям, приличествующим благородной даме: писала картины и выбирала свадебный наряд. Когда визитеры приезжали к нам с добрыми пожеланиями, я сидела рядом с ними и старательно изображала радость. Не раз я слышала, что мое будущее бракосочетание именуют «удачным союзом». Это напомнило мне о том, как я, шестилетняя, с мамой смотрела на свадебный кортеж принцессы Маргрет.
Принцесса сидела в карете, натянуто улыбалась и кивала своим подданным, а за руку ее держал лорандийский герцог, с которым Маргрет познакомилась всего лишь неделю назад.
– Она какая-то зеленоватая, – сказала я.
– Чепуха! А если тебе повезет, то и ты заключишь не менее удачный союз, – произнесла моя мать.
Будь моя матушка жива, допустила бы она, чтобы ее дочь скоропалительно выдали замуж? Или все сложилось бы по-другому? Возможно. Очень многое сложилось бы иначе, будь мои родители живы.
– Миледи?
Я оторвала взгляд от картины, которую писала: поле с пурпурными и розовыми маками, копия полотна в Национальной галерее, принадлежавшего кисти одного из величайших художников. Передо мной застыл паж. Судя по его тону, он уже давно окликал меня, пока я витала в облаках.
– Да? – отозвалась я.
Ответ прозвучал резче, чем мне хотелось. Сегодня утром я поспорила с бабушкой относительно увольнения моего любимого повара и до сих пор не успокоилась.
Паж поклонился, радуясь, что его наконец заметили.
– У нас с визитом джентльмен. Он… э… заставляет Аду плакать.
Я моргнула, гадая, не послышалось ли мне.
– Извини… что?
Теа с Ванессой сидели на садовых стульях, занятые шитьем. Они тоже оторвались от своего рукоделия, озадаченные не меньше меня.
Паж смущенно помялся.
– Я и сам толком не понимаю, миледи. Вероятно, эту встречу назначила леди Брэнсон: она должна была на ней присутствовать, но задержалась из-за неотложных дел. Я провел джентльмена в западную гостиную и позвал Аду, а когда вернулся их проверить, то Ада уже рыдала, поэтому я пришел сюда, чтобы лично вам обо всем доложить.
– Разумеется!
А я еще думала, что день будет скучный! Камеристки вскочили со стульев, но я велела им оставаться на месте. Идя следом за пажом в глубину дома, я спросила:
– А ты не знаешь, зачем мог явиться этот так называемый джентльмен?
– Насчет нового места, по-моему.
Я ощутила легкий укол вины. Штат начали распускать несколько дней тому назад, и Ада стала первой из моего окружения, кто должен был подвергнуться увольнению. Мне позволят взять с собой лишь одну горничную. Леди Доротея заверила меня, что «под ее пристальным наблюдением отбирают безупречные кандидатуры», но я не сомневалась, что их главной обязанностью станет шпионаж.