Нет, об эксплуатации они не думали: дома — ин ланд фун Мумэ-Рэйзл (как вы поняли, в России) — о таких условиях многие и мечтать не могли. Заботы были о другом: научиться хоть кое-как говорить по-английски (почему-то в этой среде любили называть его тыркиш — турецкий: то ли от привычки на всякий случай все засекретить, то ли от воспоминаний о знакомых «турецкоподданных»), дать детям образование — и не такое, чтоб «Ду ю спик идиш?», а по-настоящему, выбиться из бедности (уже такой, как это понимали в Америке), начать свое дело.
Но ранее всего следовало перетащить в «Голдене Медине» всю мишпуху (это слово в еврейской среде объяснять не надо, скажем только, что происходит оно от ивритского «мишпаха», что значило «род»). Во-первых, чтобы чувствовать себя совсем дома — родни тогда у евреев хватало, а чтобы у кого-нибудь был всего один ребенок — кто такое видел? Ближайшими родственниками считались и двоюродные, и троюродные братья и сестры, а потом — ибр дер ям (за морем) — и все уроженцы одного штетла или какого-нибудь подкарпатского села. Вот вам, считай, целый нью-йоркский дом, а то и часть улицы!
Во-вторых, можно было строить свою синагогу — унзере шил (шул — для тех, кто настаивает на литвацком прононсе). После этого оставалось выписать своего ребе, служку-шамеса, шадхена, бадхена и начать полноценную штетллебн — жизнь, как в местечке ин а гройсер штут Ну-Йорк.
Если, конечно, свой резник-шойхет уже успел приехать…
Можно считать, что благосостояние новоприбывших в Америку постоянно улучшалось, хоть и было ему еще куда как далеко до среднего американского уровня! Но люди мерили не по «Голдене Медине», а по родной Хацапетовке. Доказательством этого возросшего уровня может служить то, что, выписав в Америку всю мишпуху, своего ребе, шадхена и бадхена, резника-шойхета, начали выписывать и целые оркестры клезморим. Клезморим на идише (единственное число — клейзмер) значит оркестранты еврейских национальных оркестров. И правильно, поскольку так и употребляют это слово в Европе и в Америке (а если в Африке где-нибудь слушают клейзмерскую музыку, то и в Африке тоже, а за Австралию я вам ручаюсь).
Хотя вообще-то на иврите «клей земер» значит дословно «музыкальные инструменты». Но, поскольку вряд ли кто когда видел, чтобы инструменты играли без людей, признаем полную и абсолютную правоту идиша.
Почему мы связываем массовую иммиграцию клезморим с возросшим уровнем благосостояния? А потому лишь, что к прекрасному способен тянуться только более-менее сытый человек.
У голодного — «а хунгерман» — хватает цурес и без музыки…
В конце XIX — начале XX века еврейская жизнь в «Голдене Медине» просто била ключом, особенно в Нью-Йорке. Почему именно в Нью-Йорке, ведь «Голдене Медине» велика? Да потому, что именно сюда, на остров Слез — Эллис-Айленд, — прибывали корабли с иммигрантами из Европы. И именно на этом острове придирчивые чиновники определяли, кому можно въехать, а кому — от ворот поворот. Придирались к евреям, итальянцам, украинцам, португальцам и прочим испанцам. Выходцев из Северной и Западной Европы пускали легко.
Не пускали больных глазами и легкими. Все равно большинство, отмаявши свое на острове Слез, попадали в Америку. За многих ручались родственники, а как вы знаете, у евреев близким родственником считается и троюродный брат жены двоюродного брата первой жены шурина. (У итальянцев, кстати, это примерно так же, так что и они попадали.)
Тут уж начинался важный этап оформления документов. Чиновники же, как и полагается англоязыким людям (даже если их дедушка по-английски еще ни одного слова не знал), не в силах были произнести или записать ни одного неанглийского слова. Иммигранты обычно говорили на идише (хорошо) и по-русски с сильным еврейско-украинским прононсом (плохо). И написать свою фамилию они умели или справа налево, или слева направо, но только не латинскими буквами. Хорошо еще, когда фамилия простая и всем — даже в Европе — известная, скажем, Коган. Так вот и ее можно было записать: Kogan, Cogan, Kohn, Kohen, Cohen, Koen и Coen.
Причем два первых написания для англоглазого читателя выглядели — вы не поверите! — как ирландские. Сказать бы об этом кому-нибудь в Житомире!
Но это просто Коган. А что делать с Доморощинером, Черномырдиком или, к примеру, Погориллером?
— У нас, — объясняет бедняга, — полсела ойсгебрент — сгорело. Как по-русски говорят, «погорилля». Он меня спрашивает: «Ты откуда?», в смысле фин ванет бисту? Я говорю, что дерфл из ойсгебрент, а он прямо ув пачпорт пишет Погориллер, а лох им ин коп!
В результате попыток записать скопище дико звучащих для англосаксонского уха звуков и появилось множество американских еврейских фамилий. Некоторые из них стали впоследствии даже очень респектабельными.