— Ну конечно, — пробормотала Элизабет.
— Итак, семьдесят минут. И ни секунды больше.
Элизабет в изумлении покачала головой, направляясь к двери. Однако прежде чем выйти, обернулась и спросила:
— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
— Прекрасно, как и должна себя чувствовать пятидесятивосьмилетняя женщина.
— Что само по себе настоящее благословение, — кисло заметила Элизабет, — поскольку вам шестьдесят шесть.
— Пошла прочь, озорница, пока я не понизила твою зарплату.
Элизабет в притворном изумлении подняла брови:
— Только попробуйте!
Леди Дэнбери улыбнулась, глядя вслед своей компаньонке, пока за той не закрылась дверь.
— Все-таки я молодец, — произнесла она голосом, в котором звучали нежность и явное удовлетворение. — С каждым днем она становится все больше похожа на меня.
Элизабет шлепнулась на мягкую скамью в холле и протяжно вздохнула. А чем теперь прикажете заняться? Знай она заранее, что леди Дэнбери включила в распорядок дня сон, то захватила бы с собой штопку или домашние счета. Видит Бог, финансы Хочкисов постоянно нуждаются в перетряске.
Впрочем, остается книга миссис Ситон. Конечно, Элизабет поклялась, что никогда даже не посмотрит на проклятую книжонку, но почему бы не заглянуть в библиотеку, чтобы убедиться, что Джеймс не сдвинул ее с места, не перевернул, не помял страницы или… в общем, ничего с ней не сделал.
Нет, твердо сказала она себе, вцепившись в бархатное сиденье, чтобы не дать себе подняться. С эдиктами миссис Ситон покончено. Она будет сидеть на этой скамье словно приклеенная, пока не решит, как провести семьдесят минут неожиданного досуга, не заходя при этом в библиотеку. Что бы она ни делала, она не войдет в библиотеку.
— Элизабет?
Она подняла глаза и увидела Джеймса. Он выглядывал из библиотеки.
— Не могли бы вы зайти сюда на минутку?
Она встала.
— Какие-нибудь проблемы?
— Нет-нет. Как раз наоборот.
— Звучит многообещающе, — вымолвила она. Давненько никто не приглашал ее, чтобы сообщить что-нибудь приятное. Обычно «Не могли бы вы зайти на минутку?» представляет собой вежливую форму примерно следующего: «Ваши платежи просрочены, и если вы не заплатите немедленно, нам придется обратиться в соответствующие инстанции».
Джеймс поманил ее рукой;
— Мне нужно с вами поговорить.
Элизабет вошла в библиотеку. Вот чего стоит ее последнее решение.
— В чем дело?
Он поднял томик «Как выйти замуж за маркиза» и мрачно изрек:
— Я ознакомился с этим произведением.
— О, только не это!
— Захватывающее чтение, между прочим.
Она со стоном зажала ладонями уши.
— Не желаю ничего слышать!
— Я пришел к убеждению, что могу вам помочь.
— Ничего не слышу.
Он оторвал ее руки от ушей и развел их в стороны так, что она стала похожа на морскую звезду.
— Я могу вам помочь, — повторил он.
— Мне уже ничем не поможешь.
Джеймс хмыкнул.
— Ну-ну, — сказал он, — что за пессимизм?
— Зачем вам понадобилось это читать? — спросила она, Великий Боже, что интересного мог найти в такой книге мужчина, да еще красивый и обаятельный? В сущности, если называть вещи своими именами, это учебное пособие для отчаявшихся женщин. А разве мужчины не имеют обыкновения сравнивать отчаявшихся женщин с чесоткой, смертельным ядом и бубонной чумой?
— Отнесем это на счет моей ненасытной любознательности, — ответил он. — Да и мог ли я устоять, проявив исключительный героизм, чтобы заполучить эту книгу сегодня утром?
— Ничего себе героизм! — воскликнула она. — Вы вытащили ее прямо из-под меня!
— Слово «героизм» имеет куда более широкую трактовку, чем вам кажется, — беспечно бросил он, сверкнув своей необычайно мужественной улыбкой.
Элизабет закрыла глаза; томный, полный смятения вздох слетел с ее губ. Это был самый нелепый разговор из всех, которые ей приходилось вести в своей жизни, и в то же время он казался удивительно естественным.
Самым поразительным было то, что она ничуть не смущалась. Конечно, щеки ее порозовели, и она с трудом верила, что произносит некоторые слова, но по всем правилам к этому моменту ей полагалось бы уже отойти в лучший мир от стыда и унижения.
Все дело в Джеймсе, поняла она. Он обладал удивительной способностью настраивать ее на легкомысленный лад. Что совсем несложно при такой беспечной улыбке и добродушном смехе. Возможно, у него есть неведомые ей стороны, таинственные и опасные, а иногда он смотрел на нее с затаенным жаром, от которого воздух положительно густел, но, не считая этого, было просто невозможно испытывать неловкость в его обществе.
— О чем вы думаете? — услышала она его голос. Элизабет открыла глаза.
— О том, что не припомню случая, когда чувствовала себя такой дурочкой.
— Не говорите глупостей.
— Иногда, — сказала она, покачав головой с сокрушенным видом, — я просто не могу удержаться.
Он проигнорировал это замечание и потряс книгой, энергично вращая кистью:
— Вот в чем загвоздка.
— «Как выйти замуж за маркиза»?
— Множество загвоздок.
— Приятно слышать. Должна признаться, что жить в соответствии с этими эдиктами ужасно трудно.
Джеймс принялся расхаживать по комнате с сосредоточенным выражением в карих глазах.
— Мне совершенно ясно, — объявил он, — что миссис Ситон — если, конечно, это ее настоящее имя — не советовалась ни с одним мужчиной, когда работала над своими эдиктами.
Элизабет нашла это наблюдение настолько интересным, что даже села.
— Она могла сочинить сколько угодно правил и указаний, — развивал он свою мысль, — но ее методология страдает существенным недостатком. Она утверждает, что, следуя ее эдиктам, молодая особа имеет все шансы выйти замуж за маркиза…
— По-моему, под маркизом подразумевается любой благовоспитанный джентльмен, — вставила Элизабет. — Титул указан в названии книги в расчете привлечь к ней внимание.
Он нетерпеливо тряхнул головой.
— Это не влияет на ход моих рассуждений. Маркиз, благовоспитанный джентльмен — главное, что все мы мужчины.
— Пожалуй, — протянула она, с трудом подавив желание проверить это утверждение, пройдясь взглядом по его фигуре сверху донизу, — вы правы.
Джеймс подался вперед, пристально глядя ей в лицо.
— Ответьте мне на один вопрос. Как, скажите на милость, миссис Ситон — если это ее настоящее имя — может определить, насколько верны ее правила?
— Ну, — замялась Элизабет, — полагаю, она могла быть воспитательницей молоденьких девушек и…
— В корне ошибочное предположение! — отрезал он. — Единственным человеком, который может судить, насколько справедливы данные правила, является маркиз.
— Или благовоспитанный джентльмен, — подсказала она.
— Совершенно верно, — кивнул он, слегка склонив набок голову. — Но смею вас уверить, как умеренно благовоспитанный джентльмен, что если бы ко мне приблизилась женщина, исповедующая эти эдикты…
— Она не приблизится к вам, — перебила его Элизабет. — Никогда! Если следует указаниям миссис Ситон. Это против правил. Леди должна ждать, пока джентльмен сам подойдет к ней. Не помню, в каком эдикте, но в книге это точно есть.
— Что лишний раз подтверждает ослиную тупость большинства из них. Суть моих рассуждений состоит в том, что если бы протеже нашей дорогой миссис Ситон — если это ее настоящее имя…
— Почему вы все время это повторяете?
Джеймс на секунду задумался — видимо, сказываются годы шпионской деятельности. И ограничился уклончивым:
— Не имею понятия. Итак, как я уже сказал, если бы я встретил одну из ее протеже, то с воплями помчался бы в противоположном направлении.
После паузы Элизабет заметила с едва заметной лукавой улыбкой:
— От меня вы не убегали.
Джеймс насторожился:
— Что вы имеете в виду?
Улыбка Элизабет стала шире. Она выглядела как кошечка, чрезвычайно довольная тем, что вывела его из равновесия.
— Разве вы не читали эдикта о том, что надо практиковаться в эдиктах? — Она подалась вперед, заглядывая в страницы книги, которые он листал, разыскивая упомянутый эдикт. — Кажется, номер семнадцать, — добавила она.