— Да, — ответила Кэролайн, небрежно поведя плечом. — Но несерьезно.
Элизабет вперила в Джеймса суровый взгляд.
— Вы имеете обыкновение делать несерьезные предложения руки и сердца?
Джеймс уставился на Кэролайн еще более сурово.
— Я бы не сказал, что вы стараетесь разрядить обстановку.
Кэролайн устремила жалостливый взгляд на мужа.
— Нет уж, выкручивайся сама, — уронил тот.
— Конечно, он бы женился на мне, скажи я «да». — Кэролайн шумно вздохнула. — Но он сделал мне предложение с единственной целью подтолкнуть Блейка. Что было очень любезно с его стороны. Из него получится замечательный муж, Элизабет, можете мне поверить.
Элизабет недоверчиво взирала на странную троицу. Наблюдать за их взаимоотношениями оказалось крайне утомительным делом.
— Мы совсем сбили вас с толку, да? — спросила Кэролайн.
Элизабет не нашлась, что ответить.
— Признаться, это была довольно интересная история, — заметил Блейк, пожав плечами. — Я мог бы написать об этом книгу — да никто не поверит.
— Правда? — воскликнула Кэролайн с загоревшимися от восторга глазами. — И как бы ты ее назвал?
— Ну, не знаю, — протянул Блейк, почесывая подбородок. — Что-нибудь вроде этого: «Как подцепить богатую наследницу».
Джеймс придвинул разъяренное лицо вплотную к Блейку.
— А почему бы не «Как окончательно и бесповоротно свести с ума своих друзей»?
Элизабет покачала головой:
— Вы ненормальные, все трое. Я совершенно уверена в этом.
Блейк пожал плечами:
— В большинстве случаев я сам склоняюсь к этой мысли.
— Вы позволите мне перемолвиться с Элизабет хотя бы словом? — рявкнул Джеймс.
— Ах, простите! — произнес Блейк тем насмешливым тоном, который не мог вызвать ничего, кроме раздражения. — Я совсем забыл, зачем мы здесь собрались.
Запустив пальцы в шевелюру, Джеймс дернул себя за волосы, не видя другого способа удержаться от того, чтобы не вцепиться Блейку в горло.
— Я начинаю понимать, — прорычал он, — почему присутствие посторонних нежелательно при ухаживании.
Блейк заинтересованно выгнул бровь.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы все испортили.
— Каким же это образом? — осведомилась Элизабет. — Тем, что так некстати раскрыли ваше инкогнито?
— Я собирался завтра же все вам рассказать.
— Я вам не верю.
— Мне плевать, верите вы или нет! — заорал Джеймс. — Это правда.
— Извините, что вынуждена вас перебить, — вставила Кэролайн, — но разве вас не должно волновать, что она вам не верит? В конце концов, вы просили ее стать вашей женой.
Джеймс затрясся, отчаянно желая придушить кого-нибудь из них, но не в состоянии решить, на кого он больше всего злится. То ли на Блейка с его насмешками, то ли на Кэролайн, самую настырную женщину на свете, то ли на Элизабет…
Элизабет! Вот на кого он просто жаждал наброситься. При одном ее имени у него на несколько градусов подскакивала температура — и не только страсть была тому причиной.
Он был в бешенстве. До дрожи в костях и зубовного скрежета. А трое его собеседников явно не понимали, что играют с огнем, отпуская свои дурацкие шуточки.
— Сейчас говорить буду я, — произнес он нарочито медленно и ровно. — А того, кто посмеет меня перебить, я выброшу из окна. Вам ясно?
Никто не вымолвил ни слова.
— Вам ясно?
— Ты вроде бы хотел, чтобы мы молчали, — заметил Блейк.
Этого оказалось достаточно, чтобы Кэролайн открыла рот и сказала:
— Как вы думаете, он учитывает, что окно закрыто?
Элизабет зажала рот ладонью. Джеймс свирепо уставился на нее. Помоги ей Боже, если она сейчас рассмеется.
Он задержал дыхание, не отводя жесткого взгляда от ее голубых глаз.
— Я не сказал вам, кто я такой, потому что занимался расследованием этого дела с шантажом по просьбе моей тетки.
— Кто-то шантажирует вашу тетку? — изумилась Кэролайн.
— Боже правый! — воскликнул Блейк. — Недоумок, видно, не дорожит собственной жизнью. — Он посмотрел на Элизабет. — Я, к примеру, до ужаса боюсь этого старого дракона.
Джеймс уперся взглядом в Рейвенскрофта, затем многозначительно перевел его на окно, после чего снова обратился к Элизабет:
— Было бы крайне неразумно сообщать вам, с какой целью я появился в Дэнбери-Хаусе, ибо, если вы помните, вы были основной подозреваемой.
— Вы подозревали Элизабет? — вмешалась Кэролайн. — Вы что, с ума сошли?
— Да, — подтвердила Элизабет. — Вы правы. Относительно его невменяемости.
Джеймс глубоко вдохнул воздух, пытаясь успокоиться. Он был на грани взрыва.
— Я быстро убедился, что Элизабет вне подозрений, — проскрежетал он.
— Вот когда вам следовало сказать мне, кто вы на самом деле, — заметила Элизабет. — Прежде чем… — Она оборвала фразу и демонстративно уставилась в пол.
— Прежде чего? — спросила Кэролайн.
— Окно, дорогая, — напомнил Блейк, похлопав жену по руке. — Не забывай об окне.
Она кивнула и, повернувшись к Джеймсу и Элизабет, с выжидающим видом уставилась на них.
Решив не обращать на нее внимания, Джеймс полностью сосредоточился на Элизабет. Она сидела на стуле, прямая, как шомпол, с таким напряженным выражением лица, что, казалось, достаточно малейшего проявления нежности, чтобы она пошла вразнос. Он попытался представить себе, как она выглядела всего лишь час назад, раскрасневшаяся от страсти и восторга, — и, к своему ужасу, не смог.
— Я не признался вам тогда, — продолжил он, — потому что был связан обязательствами по отношению к тетке. Она… — Он запнулся, подбирая слова, которые могли бы объяснить степень его преданности старой даме, но вдруг вспомнил, что Элизабет известно его прошлое. Собственно, она была единственным человеком, которому он рассказал всю историю своего детства без утайки. Даже Блейк знал лишь отдельные фрагменты. — Она очень много значила для меня на протяжении долгих лет, — произнес он наконец. — Я не мог…
— Вы не должны оправдываться, что любите леди Дэнбери, — тихо вымолвила Элизабет, не решаясь встретиться с ним взглядом.
— Благодарю вас. — Он кашлянул, прочищая горло. — Я не знаю до сих пор, кто ее шантажирует. Более того, мне не удалось выяснить, насколько опасен шантажист. Так что я не видел причин втягивать вас в это дело.
Элизабет подняла на него глаза, выражение их разрывало ему душу.
— Вы же понимаете, что я никогда бы не причинила зла леди Дэнбери.
— Разумеется. Ваша преданность ей очевидна. Но это не отменяет того факта, что вы не имеете опыта в подобных делах…
— А вы, надо полагать, имеете? — осведомилась она, не скрывая задевающего сарказма.
— Элизабет, я провел последние десять лет, работая на военное ведомство.
— Ну конечно, — прошептала она. — Пистолет и то, как вы атаковали Фелпорта. Я сразу поняла, что здесь что-то не так.
Джеймс выругался себе под нос.
— Стычка с Фелпортом не имеет никакого отношения к моей деятельности в военном ведомстве. Ради Бога, Элизабет, этот тип напал на вас!
— Да, — ответила она, — но чувствовалось, что вы привыкли к насилию. Словно это самое естественное для вас занятие. Чего стоит одно только то, как вы вытащили пистолет… Видимо, у вас большой опыт в подобных делах.
Он подался к ней, обжигая ее взглядом.
— Чувство, которое я испытывал в тот момент, не было для меня ни привычным, ни естественным. Это была ярость, Элизабет, чистая и примитивная, совершенно непохожая на то, что когда-либо струилось в моих жилах.
— Вы… вы никогда раньше не испытывали ярость?
Он медленно покачал головой:
— Не такую. Фелпорт посмел поднять руку на то, что принадлежит мне. Ему еще повезло, что я не убил его на месте.
— Я вам не принадлежу, — прошептала она. Но ее голосу не хватало убедительности.
— Разве?
С другого конца комнаты донесся вздох Кэролайн.
— Джеймс, — сказала Элизабет, — я не могу простить вас. Никак не могу.
— Чего это, черт побери, вы не можете мне простить? — сорвался он. — Что не назвал вам свой дурацкий титул? Вы вроде бы говорили, что вам не нужен этот придурочный маркиз.