примерно в четверти мили от деревянного замка, виднеющегося на холме. Я оставил двух
мужчин и всех женщин следить за мулами и поклажей, а всех остальных, вооруженных
в основном топорами, кирками и молотками, повел в город.
Я попробовал оставить Петра с обозом, поскольку он имел слишком хорошую голову, чтобы ее потерять и, в любом случае, он был слишком молод, чтобы сражаться. Но он
не согласился с этим. Он все еще пытался что-то доказать - себе или, может быть, Кристине, которая была с нами. Но сейчас не было времени, чтобы с ним спорить.
Чтобы окружить указанное место, за отсутствием обучения, потребовалось четверть
часа. Современный мужчина видел, по крайней мере, достаточно фильмов о войне, чтобы
смутно понимать, что от него требуется; эти же мужчины не имели такого опыта и приходилось
почти что каждому объяснять, что я от них хочу.
Над Тожеком поднимался грязный дым и мы могли слышать крики и плач. Я отдавал
себе отчет в том, что люди умирали, пока мы делали попытки организовать окружение.
Тем не менее, если бы мы пошли толпой, то обученные солдаты порвали бы нас на тряпки!
Когда все были на своих местах и поняли, что они должны делать, когда их позовут, то, сохраняя мужчин в зоне видимости с каждой из сторон, пан Лестко, лучник Тадаос и я
вошли в город. Я взял с собой Тадаоса, чтобы он помог обеспечить людей мясом, но сейчас
у меня были для него другие задачи.
Несколько десятков крестьян стояли немного вдалеке, забитые и испуганные. В середине
площади в одну линию были установлены восемь столбов, а к ним были привязаны тела восьми
сожженных женщин. Три десятка солдат и несколько священников стояли вокруг них.
Одежда и волосы загорелись первыми и я думаю эти ублюдки получили некоторое
количество острых ощущений, глядя на то, как на женщинах сгорает одежда.
Тадаос отъехал со своим мулом в сторону сарая, встал ему на спину и забрался
на крышу, откуда он мог выстрелить из лука в любую точку площади.
60
Пан Лестко и я уже выехали на площадь, когда солдаты нас заметили.
Солдаты? Эти придурки даже не потрудились выставить часовых! Женщины умерли
потому что я переоценил противника. Я торжественно себе поклялся, что в следующий раз, когда случиться неприятность, я просто в нее ввяжусь и пусть во все стороны полетят щепки.
- Ваши люди арестованы! – крикнул я, - Вас в пять раз меньше и вы окружены! Бросьте
оружие и поднимите руки!
Солдаты и священники в замешательстве смотрели друг на друга. Они начали говорить
с друг другом на непонятном для меня языке, похожим на испанский.
- Кто-то из вас, ублюдки, знает польский? Говорите или заткнитесь!
- Я немного говорю на польском, рыцарь. Что вы от нас хотите? – на ломанном польском
сказал старый священник.
- Хотите? Я хочу, чтобы вы бросили оружие и подняли ваши руки! Скажите это им
на том языке, на котором вы говорите или я убью многих из вас прямо сейчас
за сопротивлению при аресте!
Он немного поколебался, а потом что-то сказал толпе. Один из солдат что-то выкрикнул
и выхватил свой меч. Он успел сделать только один шаг в моем направлении перед тем, как стальная оперенная стрела разорвала ему горло. Тадаос был начеку.
- Это первый, старый пердун! Кто-то еще хочет потренироваться в стрельбе? Скажи им, чтобы они бросили оружие!
Они кричали что-то еще, но я их не понимал. Эти убийцы вели себя так, как будто
делали что-то, что было абсолютно нормальным для всего мира, а я был странным человеком, который посмел во все это вмешаться!
- Старик, ты соображаешь слишком долго! Я сказал, что вы арестованы. Мужчины
вокруг города! Медленно наступайте, подняв свои топоры!
Мои люди показались между домами и амбарами, выглядя менее уверенными в себе, чем мне бы хотелось.
- Последний шанс, старик! Сдавайся или умри!
После чего я услышал еще несколько непонятных выстрелов. Два солдата бросили
их мечи, но еще три их обнажили и начали на меня наступать. Двое из них тут же упали
со стрелами в горле, но третья стрела пролетела мимо и попала в грудь священнику, стоявшему
позади. Я был так уверен в стрельбе Тадаоса, что даже не достал свой собственный меч. Солдат
был всего лишь в шаге от меня, когда я освободил клинок из ножен, но мне не было нужды
беспокоиться.
Анна ударила мужчину в лицо передним копытом. Это был хороший удар и он рухнул
в грязь.
Я попытался сделать вид, что я это ожидал. Указывая моим мечом так, как будто я
им рисовал, я сказал: "Выстройте их в линию вот там. Обыщите их и заберите все оружие!"
Конечно же, враг еще не сдался, но я использовал то, что капиталистические продавцы
называли "стать ближе". Представьте, что ваши оппоненты будут делать то, что вы от них
хотите и, возможно, они это сделают.
Они это не сделали.
61
Другой солдат поднял свой меч, а один из водопроводчиков попробовал неуклюже
ударить его киркой, но промахнулся. Второй солдат ранил водопроводчика в руку и был
зарублен топором плотника.
Начался общий ближний бой. У них были мечи и доспехи, но мы превосходили их
числом два к одному и были не настолько дезорганизованы. Двое наших людей были на конях, в то время как все они были пешими. И у нас был Тадаос.
Десяток его стрел вонзился в центр их массы, выбивая из нее людей. Я видел, как пан Лестко вырубил троих солдат, а Анна и я прыгали вокруг, выглядя занятыми.
В какой-то момент группа солдат побросала свое оружие, но мои рабочие не имели
достаточно мозгов, чтобы принять их сдачу. Или, возможно, они просто не понимали, что происходит. В любом случае, двое безоружных солдат были зарублены топорами, прежде чем я смог освободиться и подъехать туда. Естественно, остальные солдаты тут же
снова взяли свои мечи и драка продолжилась, что стоило мне двух моих людей, которые
не должны были умереть.
Затем все вдруг закончилось. Перед восемью обугленными телами лежали те самые
четыре священника, одиннадцать солдат, три каменщика, два плотника и кузнец, не считая
многочисленных раненых.
Петр стоял рядом со странной улыбкой на лице и кровью на топоре. Он убил своего
первого человека, что является одним из важных обрядов посвящения в этом мире.
Я заставил раздеться догола выживших врагов опасаясь скрытого оружия, а затем связал
и положил их под охраной в одном из сараев. Другие мужчины были назначены охранять поле
боя, поскольку крестьяне могли ограбить их прежде чем мы бы смогли правильно поделить
нашу добычу.
Я мог оставаться достаточно разумным, чтобы принести с собой аптечку и, в первую
очередь, оказать помощь своим людям, прежде чем начать возиться с кастильцами, кем они, на
самом деле оказались.
62
Я перевязал семерых человек и зашивал ногу восьмому, чья нога лежала у меня
на коленях, когда подъехал граф Ламберт с десятком рыцарей.
Пан Стефан был с ним.
- Опять твоя колдовская работа? - крикнул пан Стефан.
Я проигнорировал его и обратился к графу Ламберту.
- Добрый день, мой господин. Вы меня извините, если я не буду перед Вами вставать.
Мертвые все еще лежали там, где они упали, а сожженные женщины по-прежнему были
привязаны к столбам. Одежда, оружие и кровь толстым слоем покрывали деревенскую
площадь.
- Пан Конрад, что, черт возьми, здесь происходит?
- Все хорошо, мой господин, кроме того, что пан Лестко прискакал ко мне и сказал, что кучка иностранцев живьем сжигает наших людей. Я сюда приехал и выяснил, что это
правда. Я попытался их арестовать, но они сопротивлялись, и Вы сами видите, к чему