возможностью общаться с существом, которое выглядело как лошадь!
Я был немного удивлен, когда на вечеринку, которая была организована только для моей
семьи, пришел Петр, но пан Владимир объяснил, что как мой оруженосец, Петр, безусловно, является членом моей семьи. Наверное, я просто должным образом об этом не подумал.
Мне ничего не оставалось, как пригласить его переехать из квартала холостяков и выделить ему
одну из пустующих комнат в моей квартире.
Петр был в восторге от своего повышения, но Кристина расстроилась, услышав об этом.
На самом деле она много хмурилась в последнее время, и я начал думать, что хорошо было бы
с ней поговорить. Ненависть причиняет боль.
Я думал о ней, в то время как вечер продолжался и некоторые из ее проблем были
для меня очевидны. Пока я не встретил Киликию, у меня было много других женщин. Кристина
всегда была готова поделиться мною с другими, но теперь она должна была отдать меня всего
целиком. Тогда же, почти два года назад, она оставила Окойтц в компании четырех других
девушек. Сейчас одна из них была жената на пане Владимире, а три другие были заняты, ну или как-то так, братьями Банки. Она всегда была лидером этой группы, а теперь она
оказалась позади. Только Наташа оставалась одна кроме нее, но Наташа была относительно
новенькой.
111
Я смотрел на Кристину в то время, пока думал и заметил небольшую выпуклость
ее животика. Я не был уверен, но думаю, что я выяснил, в чем заключалась ее самая большая
проблема.
Сразу же, как только смог, я отозвал в сторону Наташу и спросил ее об этом.
- Конечно, мой господин. А Вы не знали? Кристина беременна вашим ребенком.
- Моим ребенком. Ты в этом уверена?
- Она не была ни с одним другим мужчиной, кроме Вас с того момента, как покинула
Окойтц, мой господин. Кто еще это может быть?
Это был самый большой удар, который мог получить мужчина! Я отпустил Наташу
и сел на стул, чтобы все это обдумать. Я собирался стать отцом! А симпатичная маленькая
попрыгунья Кристина собиралась стать матерью! И, спросив себя, собираются ли пожениться
отец и мать ребенка, я тут же почувствовал холодные мурашки.
Во-первых, я не из тех, кто женится. Возможно это потому, что брак моих родителей
не был счастливым или потому, что так заложено в моих генах, но я именно такой, какой есть.
Во-вторых, между мной и Кристиной не было ничего общего, кроме определенного
сексуального влечения, которое испытывает всякий нормальный мужчина к здоровой
четырнадцатилетней девушке, но даже это уже почти начало исчезать, по крайней мере, с моей стороны.
И, в-третьих, меня до смерти пугает сама идея брака!
Я откладывал разговор в течение нескольких дней, надеясь, что смогу придумать
какое-то решение. Единственным наиболее очевидным решением представлялся брак
между Петром и Кристиной, но он был невозможен из-за ее очевидной ненависти к мальчику.
Он же готов был принять ее в любом виде или состоянии.
Наконец, я решил, что мое промедление является обыкновенной трусостью и позвал
Кристину в свой офис. Я просто напрямую все это ей сказал. Я сказал, что я люблю ее
как сестру, но не собираюсь на ней жениться. Если она решит остаться одна, то я не вижу
в этом никаких проблем.
Я всегда буду следить, чтобы о ней и ее ребенке хорошо заботились и надеялся, что чтобы не случилось, она согласиться остаться в качестве управляющей на кухне, поскольку
у нее хорошо получалось выполнять там работу. Но я настоятельно рекомендую ей выйти
замуж, если не за Петра, который ее любит, то за кого-то еще. Я буду рад обеспечить ей
соответствующее приданное.
Она ничего не ответила.
Она просто заплакала и ушла.
Бывают дни, когда вы просто не можете победить.
112
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Герцог был впечатлен историями, которые он слышал о Великой Охоте графа Ламберта
и решил, что мы должны сделать то же самое на всех его землях, которые составляли, ни много
ни мало, около половины территории современной Польши.
Меня назначили Главным Егерем, а я перепоручил всю работу пану Мешко. Он был
этому рад, так как охота только лишь на землях графа Ламберта сделала его обеспеченным
человеком. Он провел почти шесть месяцев в дороге, чтобы организовать все как следует
и меня почти не отвлекали. Мне все это очень нравилось, так как я хотел работать над газовыми
лампами.
Получение газового освещения было еще одной задачей для нашей зарождающейся
химии. У меня было несколько железных решеток, которые совпадали по размеру с нижней
частью одной из наших коксовых печей и, чтобы поднять со дна уголь, мы должны были
управлять водой снизу. После того, как это было сделано, была начата работа над газовой
башней - круглой емкостью для воды, в которой плавали широкие, хорошо подогнанные
медные прямоугольные емкости.
Не то, чтобы прямоугольные емкости были необычны. Только они и использовались
до тех пор, пока я не предложил круглые и не доказал, что они меньше пропускают воду. Трубы
проходили под резервуаром и поднимались почти до ватерлинии. Когда газ производился, емкость поднималась, чтобы вернуться в прежнее состояние по мере того, как газ потреблялся.
Насколько большая газовая башня нам нужна? Сколько газа нам нужно, чтобы
обеспечить работу ламп? Достаточно ли одной коксовой печи? Или это будет слишком много?
Я не имел ни малейшего представления. Я просто делал вещи достаточно большими и
надеялся на лучшее. Также я никогда до этого не видел газовую лампу, только о ней слышал.
Насколько я понимал, это было водородное пламя под куском извести. Я не знал, какой тип
горелки необходимо было использовать, поэтому использовал бунзеновскую горелку.
Через шесть недель и восемнадцать тысяч человеко-часов спустя, в конвертер коксовой
ульевой печи было загружено семьдесят пять тонн угля и зажжен огонь. Необходимо, чтобы
сетка была полностью покрыта углем, чтобы пар шел через уголь, а не вокруг него. Система
работала в той мере, чтобы генерировать горючий газ и наполнять газовую башню, но мощности слабого синего пламени было недостаточно, чтобы разогреть известь до бледно-красного цвета. В результате получался не очень хороший свет, ради которого, собственно, все
и затевалось.
Я смог придумать только два способа для получения более горячего пламени. Первый
заключался в использовании чистого кислорода вместо воздуха, так как содержащийся
в воздухе азот значительно охлаждал температуру пламени. Проблема заключалась в том, что у меня не было подходящего источника кислорода и мне было совсем не до построения
завода по сжижению воздуха.
Конечно, я мог бы подогревать ртуть, которая была удивительно дешева
в Средневековье и являлась промышленным отходов от производства серы. При средних
температурах ртуть поглощает кислород, а при высоких - высвобождает его. Но мне было
страшно себе представить, что вокруг будет такое количество паров ртути. В случае с угарным
газом ты, по крайней мере, знаешь, когда отравился. А схему с ртутью я приберегу на крайний
случай.
Другим способом был подогрев воздуха и газа перед их сжиганием. Я провел несколько
бесплодных недель, пытаясь заставить работать горелку подобного типа. Хитрость заключалась
в том, чтобы смешать глину с известью и запустить теплообмен внутри самой лампы, а затем
пропустить их через печь для обжига кирпичей, чтобы сделать прочнее.