марширование. Прозвенел звонок на обед, но я его проигнорировал и заставлял
их маршировать, пока они, по крайней мере, не научились ходить в ногу.
- Остался ты один, Владимир!
Мы молчали все время, пока ели остатки от обеда. Некоторые израбочих это заметили, но были достаточно умны, чтобы ничего не говорить.
140
После еды мы снова встретились в моем кабинете.
- Теперь, господа, вы можете говорить свободно. Одной из причин этих наших
совещаний во второй половине дня будет объяснение и подведение итогов того, что вы
делали утром.
- Очень хорошо, что Вы всех нас собрали, - сказал пан Грегор, - Я бы хотел знать, почему Вы считали нужным говорить с нами так грубо. Если бы я не давал вам присягу, то клянусь, что я вызвал бы Вас на дуэль за некоторые из вещей, что Вы мне говорили.
- Ну… я предупреждал вас, что я собираюсь это сделать, но вы не восприняли меня
достаточно серьезно. Мне что, нужно поговорить с вами так, как я это уже делал? Ответ - нет, не нужно. Вы четверо потратили большую часть своей жизни, готовясь к сражениям.
Вы к этому готовы. Вся ваша самооценка зависит от того, как вы можете служить своему
сюзерену в битве и с честью сражаться. Но это необходимо, чтобы вы знали, как нужно иметь
дело с людьми, чья предыдущая жизнь была направлена на то, чтобы просто получить
достаточное количество пищи, чтобы прокормить свои семьи и, может быть, отложить немного
денег на черный день. То есть, с большинством людей в этом мире. Вы должны требовать
от них мгновенного послушания прямым приказам, даже если порядок не имеет для них
абсолютно никакого смысла. Я не знаю почему, но если кричать на людей, то, кажется, этого
можно добиться.
- Скажи мне, пан Владимир, что ты чувствовал, когда я на тебя кричал сегодня утром
за то, что ты защищал Петра?
Пан Владимир на мгновение задумался.
- Сначала - гнев, мой господин. Затем - стыд. Стыд за себя из-за того, что оскорбил
своего сюзерена и стыд за Вас из-за того, что Вы себя так унизили.
- Точно, - сказал я, - Гнев и стыд. Но гнев проходит гораздо быстрее, чем стыд. Я думаю, маловероятно, что вы будете говорить также в тех же обстоятельствах. Сейчас вы уже
не сердитесь на меня, отчасти в результате нашей беседы, а отчасти от того, что мы знаем
друг друга в течение длительного времени. У мужчин, которых вы будете обучать, не будет
ни преимуществ вашего предыдущего знакомства с инструктором по строевой подготовке, ни преимуществ от этих встреч. Они научатся вас ненавидеть, что является необходимой
частью подготовки. Спустя годы, когда все закончиться, большинство из них оглянется назад
и взглянет на вас с уважением, но это будет очень слабой наградой. На самом деле, быть
инструктором по строевой подготовке является одной из самых грубых работ, про которые
мне только известно. Может помочь, если вы скажете себе, что это необходимая вещь, чтобы
сохранить вашу страну.
Они на некоторое время замолчали.
- Смешно ходить как эти "марширующие". Для этого есть какая-то причина? - спросил
пан Войцех.
- Есть две причины - одна практическая, а другая - психологическая. Завтра я покажу вам
оружие, называемое пикой. Она как копье, но длиной шесть ярдов. Если их правильно
использовать, то пешие солдаты могут уничтожить кавалерию. Но если вы используете длинное
оружие наподобие этого, вы должны идти в ногу или ваша пика запутается с чьей то еще. И еще
для этого есть две психологических причины. С точки зрения солдата, это дает сильное чувство
групповой принадлежности. Это дает чувство силы и ощущение того, что ваш отряд не может
быть остановлен. И если в это действительно верит достаточное количество мужчин, то их
действительно невозможно остановить. У противника это вызывает страх. Вид тысячи идущих
на вас мужчин, одетых в одну и ту же одежду и одинаково шагающих, опускающих свои ноги
на землю в одно и то же время, заставляет вас думать, что вы сражаетесь не только
с мужчинами, которые могут быть убиты. Вы начинаете думать, что сражаетесь с неудержимой
машиной. Если наши мы и они верим в то, что мы не остановимся, то битву можно считать
наполовину выигранной.
141
Изнурительные тренировки продолжались всю зиму.
Помимо пики, я обучал их владению рапирой и мечом пехотинца, который не имеет
лезвия, чтобы рубить, а только лишь острый конец для того, чтобы колоть (Примечание: Исходный текст "that has no edge to speak of but only a point").