Затем он повернулся и пошёл прочь, насвистывая тот же мотив, что пели сияющие спрайты: «Помни меня, помни меня».
Когда он был на полпути через лужайку, я шмыгнула в лес.
Деревья на окраине леса были обуглены огнём, но как только я миновала их, я попала в окружение глубокого зелёного моря с проблесками солнечного света, мелькавшего сквозь глубины подобно тропической рыбе. Уйдя глубже в лес, я заметила, что вспышки солнечного света обладали крыльями, и птицы, которые затихли в минуту, как я вошла в лес, теперь перекликались друг с другом. Неужели они предупреждали своих сородичей, что в лес вошёл охотник — или они посылали весть ему?
С тех пор как мисс Кори рассказала мне, что Рэйвен пролетел сквозь пламя ради моего спасения — и вылетел сквозь него обратно — я едва осмеливалась питать надежду, что он выжил. И пока я говорила себе, что по сей день из-за патрулей вынуждена была находиться вне леса, правда была такова, что я боялась узнать, что он не выжил.
Я нашла дерево, на котором находилось укрытие Рэйвена. Подняла взгляд, но крона из зелёных листьев была слишком густой, и я не смогла ничего разглядеть. Я стояла неподвижно и прислушивалась к пению птиц. Оно было мелодичным и печальным и напомнило мне погребальную песню. «Куда уходили Дарклинги после смерти, если они не могли вернуться в Волшебную страну?» — стала я гадать.
«Определённо не в сумрачные…»
Я почувствовала жжение слёз на лице и подняла руку, чтобы вытереть их, но ещё до того как моя рука достигла лица нечто другое смахнуло их — ласковое касание крыльев, которые накрыли мою спину. Я развернулась, так быстро, что лес крутанулся со мной в водовороте зелени, и обнаружила его, стоявшим там; его тёмные глаза были единственными неизменными путеводными звёздами в быстро вращающемся мире.
Я бросилась в его руки, отчаянно желая знать, что он был настоящим. Когда он обнял меня руками и крыльями, я прижалась к его груди. Я могла ощутить тепло его кожи через тонкий хлопок его рубашки. Да! Он был настоящим, он был живым! Но затем я осознала, что его кожа была не просто тёплой, она была в огне.
Я отступила и осторожно прикоснулась к вороту его рубашки. Его кожа под рубашкой была красной и покрытой рубцами. Подняв взгляд, я увидела, что он вздрогнул от боли из-за моего прикосновения.
— Ты пострадал! — ахнула я.
Рэйвен пожал плечами. Теперь я заметила, что одно из его крыльев он скованно держал.
— Ты тоже пострадала, спасая нас. Как твои руки?
Я протянула их, чтобы он смог посмотреть. Он взял обе руки в свою, и я была рада, что он опустил на них свой взгляд и поэтому не мог видеть румянец, который затопил мои щёки. Я отметила, какими маленькими казались мои руки в его ладони, словно сидевшие в гнезде голубки. Они также трепетали, как и голубки, пока он не накрыл их второй ладонью и не поднял взгляд на мои глаза.
— Я рад, что ты не получила каких-либо серьёзных повреждений, — сказал он настолько формально, что я едва не рассмеялась.
— Мои лопатки всё ещё иногда болят, — сказала я, лишившись спокойствия от силы его взгляда.
Он нахмурился.
— Твои лопатки? Я не видел, что пламя попало тебе на спину.
Я пожала плечами, смутившись, что выглядело это так, будто я жаловалась.
— Пустяки, — начала было я, но он уже развернул меня к себе спиной, его руки легли на мои плечи.
Я могла почувствовать его дыхание на своём затылке и сквозь тонкий материал своей блузки, его руки скользнули вниз по моей спине.
Его прикосновение, казалось, пробудило нечто внутри меня — волнение, которое зародилось в моей груди и порхнуло по моей спине. Моя кожа ощущалась колючей, словно была слишком сильно натянута на костях. Моё сердце забилось так сильно, что мне подумалось, что оно вырвется из моей груди. Спустя минуту, он снова повернул меня к себе лицом. Он был очень близко, его лицо возвышалось над мои, его губы были лишь в нескольких дюймах от моих губ. Я почувствовала, как сама подалась ближе к нему, но он остановил меня, положив руку мне на грудь.
— Ава, есть кое-что, что ты должна знать. Это насчёт… твоего отца.
Во рту у меня пересохло. Я подумала о схемах, которые обнаружила в подземельях и игре теней, которую показал мне канделбеллум и обо всём, что ван Друд рассказал мне о его ухаживании за моей мамой. Ван Друд считал, что она любила его, и даже моя мама говорила, что когда-то она дорожила им. Я почти ничего не знала об этих отношениях, но начала подозревать, что мама и ван Друд могли быть… в интимных отношениях, прежде чем мама порвала со всем этим.