— Я же говорил, что однажды защищу вашу честь! — сказал он.
Тилли издала гортанный ахающий звук, но не сдвинулась с места.
— Сейчас не время быть скромной, — сказала я, подтолкнув её вперёд.
— Я не могу взбираться по лестнице с Эттой! — объявила она. — И не хочу идти без неё.
— Мы все пойдём, — произнёс темноглазый парень, аккуратно извлекая Этту из рук Тилли. — Давай, голубёнок, — он заворковал с Эттой нежным голосом. — Это как забираться на дерево. Ты когда-нибудь забиралась на дерево?
Этта покачала головой, изумлённо посмотрев на парня широко раскрытыми глазами.
— Нет? — спросил он. — Ладно, всегда что-то бывает в первый раз. Одну руку на вот эту ступеньку, затем…
Он продолжил успокаивающе бормотать, уговаривая Этту взбираться по лестнице, и держал руки на ней, пока студент-юрист не взял её в свои руки. Затем он повернулся к нам с Тилли.
— Кто следующий?
— Тилли.
— Ава.
Мы в унисон вымолвили имена друг друга.
— Хорошо, тогда, Ава.
Он положил руки мне на бока, его пальцы были такими длинными, что они едва не обхватывали мою талию. Я почувствовала, как к моему лицу прилила кровь, когда он полностью поднял меня вверх и поставил на нижнюю ступеньку лестницы. Я оглянулась через плечо, желая ещё раз мельком взглянуть в эти тёмные глаза, чтобы набраться смелости — но он смотрел наверх, на водоворот воронья.
Который бросился вниз в сторону лестницы. Воро́ны обрушились на нас когтистой массой, их вес прогнул тонкие деревянные перекладины. Одна ворона полетела к студенту-юристу, державшему верхнюю часть лестницы, и свирепо впилась когтями в его глаза. Он выпустил лестницу, и я почувствовала, как она качнулась у меня под ногами.
— Ава!
Я услышала голос Тили, оглянулась назад и увидела её, стоявшей на краю крыши и тянувшейся ко мне… и как кто-то у неё за спиной выходил из дыма. Это был мужчина в накидке. Он поднял на меня взгляд, но положил руку на спину Тилли. Его губы приоткрылись и струйки дыма, завиваясь, вырвались из его рта. Его улыбка стала ещё шире, обнажив полный дыма и пламени зев, и затем он столкнул Тилли с крыши.
Я закричала и потянулась за Тилли. Лестница под моими ногами треснула. Я падала. Я почувствовала воздух, вздымавшийся вокруг меня, тянувший за мою одежду; мои лопатки покалывало, словно они хотели прорваться сквозь кожу, будто я уже ударилась об тротуар и все мои кости раздробило. Небо простиралось надо мной.
И затем я вновь ощутила эти сильные руки на своей талии, и вместо неба теперь я смотрела в тёмные глаза с крапинками золота, а за глазами, в виде мантии над нами раскинулись чёрные крылья. Подобно благословенному забвению сна, я закрыла глаза, падая во мрак, но вместо этого была поднята к ослепляющему свету.
ГЛАВА 3
Я очнулась в этом свете — свете настолько ярком, что каждый раз, когда я пыталась открыть глаза, была вынуждена их закрывать, и снова провалиться обратно в темноту…
Темноту, наполненную дымом. Я вновь очутилась на девятом этаже фабрики «Трайангл Вейст», в попытках найти выход, но дым был настолько густым, что я не могла видеть куда шла. Из дыма являлись страшные образы: Эстер Хочфилд, выставляющая на показ своё кольцо невесты, чтобы я полюбовалась им, её волосы были охвачены огнём; маленькая Этта порхнула мимо меня как летучая мышь, кожистые крылья были пришиты к её тоненьким ручкам; белое обрюзгшее лицо выскочило из дыма, подобно пьяному мужчине, в котором, ужасающим образом, я узнала Тилли. Я схватила её за руку, испытав облегчение от того, что нашла её, невзирая на то, как кошмарно она выглядела.
— Тилли! — закричала я.
Она открыла рот — я видела, как её губы выговаривают моё имя — но лишь вспененный дым извергался из её рта, словно лава из вулкана. Он вливался в мой рот, душил меня…
И я опять проснулась в этом свете, подавившись дымом.
— Должна ли я дать больше эфира, Доктор? — произнёс кто-то.
Моргнув против света, я увидела возвышавшиеся надо мной фигуры. Одна, одетая во всё белое, расплывалась в окружающей ауре света; другая имела тёмный вид, у образа были смутные очертания, похожие на продолговатый гриб… или похожие на мужчину в накидке. Я закричала, когда он склонился надо мной, и стала бороться в стремлении сбежать, но мои руки и ноги оказались связанными. Фигура в белом облачение тоже склонилась надо мной, держа в руке нечто воронкообразное. Когда она установила это поверх моего рта, тошнотворный сладкий запах наводнил мой рот и горло, и я ощутила, как язык начал раздуваться — сродни тому, как колокольный язык укутывают шерстяной материей, когда церковные колокола приглушают для погребального благовеста. Я была колоколом, и была заглушена во имя всех тех, кто умер в огне. Во имя Эстер Хочфилд и Люси Мальтезе, и Дженни Стерн, и Тилли Куперманн. Я слышала их имена, пока вновь погружалась в темноту.