Я стояла на краю поросшего травой луга, который отлого опускался к берегу реки, с обрамляющими по границе зелёными ивами. Полевые цветы всех вообразимых оттенков испещряли траву. Белые и розовые бутоны с цветущих деревьев плыли по воздуху. Я шагнула вперёд к одному из деревьев и увидела, что среди розовых бутонов висели спелые яблоки. "Как такое может быть, — стала гадать я, — что деревья рождают и цветы и плоды одновременно?" Словно стояла и весна, и осень, и лето в одно и то же время. Затем я вспомнила, что рассказывал Рэйвен об отсутствии чувства времени в Волшебной стране. Посмотрев вниз на землю, я увидела весенние фиалки, растущие рядом с поздним летним золотарником, всё сверкало в золотистом свете, который струился вокруг меня подобно мёду.
Но подняв глаза на лавандового цвета небеса, я не смогла найти солнца. Медового цвета свет всё равномерно обмывал. Здесь не только время было иным; здесь вообще не было времени — или всё время безостановочно неизменно. Весна, лето, осень — даже зима, как я заметила, когда присмотрелась к окружавшим луг соснам и увидела свисающие с их ветвей сосульки — все это происходило сейчас же, как если бы все сезоны года составляли один день. Трава была влажной от утренней росы, небо яркое, как в полдень, окраина поляны затенялась сумерками, лес был тёмным словно ночь. Всё время было здесь на кончиках моих пальцев, я могла с лёгкостью сорвать его, как сорвала бы красно-жёлтое яблоко с дерева.
"Я сорвала его", — моя мысль превратилась в действие так же быстро, как двигались крылья колибри. Яблоко лежало в моей руке, крепкое и круглое, такое ароматное, что рот наполнился слюной... я уже почти ощущала вкус... возможно, я должна была уже вкусить его. Время здесь ничего не значило. Я уже всё сделала, что когда-либо смогу сделать и имела всё, что когда-либо буду иметь. Если я откушу яблоко, я сольюсь с вечностью. Я смогу вольно двигаться внутри него. Вероятно, я даже смогу вернуться и отменить то, что я уже сотворила. Может быть, я смогу вернуться в тот день пожара. Смогу предупредить девушек, чтобы они не ходили на работу в тот день. Или смогу вернуться даже ещё дальше в прошлое, в день, когда умерла мама. Я смогу остаться дома с ней и побороть "сумерки" с помощью колокольного звона внутри моей головы...
— Это так не работает.
Я оторвала взгляд от яблока и перевела его на лицо своей матери. Я бросила яблоко. Оно покатилось по траве к маме и раскололось у её ног. Она преклонила колени, подняла его и передала мне посмотреть. Внутри мякоть была чёрной гнилью. Сладкий, чахлый душок разложения поднялся в воздух между нами.
— Ты больше не можешь вернуться и сделать так, чтобы я жила, как и не сможешь сделать это яблоко целым снова. Но... — она откинула яблоко в сторону и подошла ближе ко мне, — я могу насладиться твоим обществом несколько мгновений.
Она протянула руки, и я бросилась в их объятие.
Она была настоящей — плотной и тёплой, более того, даже более крепкой, чем я помнила её в последние месяцы её жизни, когда она стала очень слабой. Когда я зарылась лицом в изгиб её шеи и вдохнула, она пахла фиалками и розовой водой, а не настойкой опия.
— Да, это, в самом деле, я, моя драгоценная Ави.
Она погладила мои волосы, и затем заправила прядь за ухо, прикосновение было настолько знакомым, что я разразилась слезами.
— Не плачь, дорогая, теперь у меня всё хорошо, — она держала меня на расстоянии вытянутой руки, чтобы посмотреть на меня. — Увидеть, что ты так хорошо выглядишь, всё, что требовалось для вечности покоя. Я опасалась, что тени найдут тебя...
— Я привела их к тебе! — воскликнула я. — Твоя смерть на моей совести.
Её лицо, которое казалось таким лучезарным и умиротворённым секунду назад, помрачнело, и свет вокруг нас также потускнел.
— О, нет, Ави дорогая, это я привела их к тебе! Я так глубоко погрязла в собственном страхе и отчаянии, что стала легкой добычей. Когда я увидела Юдикуса в твой день рождения, я испугалась, что они заберут тебя у меня.
— Ты знала его, да? Юдикуса ван Друда. Ты была обручена с ним.
Тень боли промелькнула на её лице — даже здесь, где теней вовсе не было.
— Да, Орден подобрал подходящую пару. Сначала я не возражала. Он был мне дорог... но затем он изменился. Или может быть изменилась я, и это стало моей виной, что он затерялся в тенях. Я сбежала, когда должна была предстать пред ним... и затем я потеряла себя в тенях. Я так сожалею об этом, дорогая. Я должна была быть храбрее, но иногда самое сложное это сохранить себя. Когда "сумерки" пришли за мной, я знала, что если позволю им проникнуть в себя, они уничтожат нас обоих. Я сделала единственное, что смогла, дабы одолеть их.
— Ты пила настойку опия, а не то они смогли бы проникнуть в тебя?
Её глаза широко распахнулись и заблестели от слёз.
— Нет, дорогая, я позволила им войти и затем уже выпила настойку опия. Это был единственный способ разрушить их, чтобы они не смогли добраться до тебя. По другим причинам я бы никогда добровольно не покинула тебя.
Она снова заправила мне волосы за ухо и обхватила руками моё лицо. Я почувствовала жёсткие мозоли на кончиках её пальцев, результат многих лет шитья и отделки шляпок, чтобы прокормить нас и обеспечить нам кров. Все другие признаки возраста и забот канули с её лица, но не эти признаки утомления.
Словно услышав мои мысли, она протянула руки между нами, открыв ладони.
— Здесь, в Волшебной стране, мы оставляем метки, которыми гордимся. Я горда этими мозолями, их я заработала в попытке обеспечить тебе безопасность. Но я не горда страхами, которым я позволила себя терзать, поэтому я отпустила их. Помни это, Ава, помни о решительных поступках, совершенных мной, и прости за слабые решения... Ох, я так много должна тебе сказать, но времени нет!
— Я считала, что в Волшебной стране уйма времени, — сказала я, удивившись, почувствовав улыбку на своих губах.
Она улыбнулась в ответ, но с грустью.
— Да, у нас в Волшебной стране уйма времени, но не у твоих друзей, — она взяла меня за руку и повела вниз по холму.
— Вионетта пытается убедить Натана уйти с ней, но... ну, ты можешь видеть, почему он не уходит.
Внизу на берегу реки, которая была очень похожа на Гудзон, Вионетта Шарп возвышалась над двумя фигурами, сидевшими на камнях. В одном стане я распознала Натана, а в другом девушку, которую ранее видела в Волшебной стране.
— Луиза! Он нашёл её!
— Да, но для Луизы уже слишком поздно, чтобы покинуть это место. Смотри...
Девушка сидела, сгорбившись, сосредоточенно смотря на что-то, что лежало на плоском камне, на котором она сидела. Я подошла ближе и увидела, что она внимательно смотрит на линии игорных карт. Она перевернула одну карту и тихо взвизгнула.
— Королева червей! Именно то, что мне и было нужно.
— Пасьянс? — спросила я. — Она раскладывает пасьянс?
— Не просто пасьянс, — сказал Натан. — "Ниверне". Она прорабатывает все карточные пасьянсы из иллюстрированных игровых пасьянсов Леди Кадоган. Клондайк, Крепость, Генерал Седжвик, Прекрасная Люси...