Но река была скрыта туманом, белым просвечивающимся слоем, который опутывал пейзаж подобно погребальному савану. Я и себя ощущала укутанной и оцепенелой, чтобы испытывать какое-либо радостное возбуждение от начала обучения в Блитвуде. Оно было подавлено, как только Агнес сообщила мне, что не сможет сопровождать меня в поездке.
— Миссис Холл сейчас нуждается в моей помощи по организации посещения встречи Совета в клубе "Колокол и Перо". Но не волнуйся, Жилли подберёт тебя. Ты поладишь с Жилли.
Я не хотела "ладить" с Жилли. Я хотела уцепиться за единственный клочок близкого знакомства, которое теперь должна была оставить, и это была Агнес. Я даже испытала сожаление от прощания со своей бабушкой. Когда я поблагодарила её за свою новую одежду и за то, что она посылает меня в Блитвуд, у неё на глазах появились слезы. Она стала чересчур взволнованно искать носовой платок, так что я передала ей один из своих новых платков, с вышивкой моих инициалов и эмблемы "Колокола и Пера". Она раздражительно отмахнулась от него и пожаловалась на давнейшую летнюю аллергию, затем сжала мою руку и посоветовала мне "защитить имя семьи в Блитвуде".
— Помни всегда, ты Холл. Женщины рода Холл всегда учились в Блитвуде.
"Но не всегда заканчивали", — теперь мрачно размышляла я, всматриваясь в окутанную туманом реку. Что если в Блитвуде только это и видели — незаконнорожденная дочь девушки, которая забеременела в выпускном классе и сбежала, прожив в бедности и умерев от передозировки настойки опия? Дочь сумасшедшей; девушка, которая работала на фабрике и провела пять месяцев в "Бельвью"? Несмотря на то, что Агнес пообещала мне, что никто не узнает, где и как я провела лето, я всё же опасалась, что за мной будут наблюдать, выискивая признаки безумия.
Ко мне не придётся присматриваться слишком долго. Та галлюцинация на моём интервью в Совете, в которой женщины обратились в вороньё; сон о том, что я была вознесена ввысь юношей с крыльями; появление мужчины в накидке под моим окном — всё это могли быть признаки безумия. Бредовые мании у мамы начались, когда на мой день рождения она увидела мужчину в накидке, и она была убеждена, что её преследуют. А потом я увидела ту же самую личность на фабрике "Трайангл Вейст" и в больнице "Бельвью". Доктор Причард сказал мне, что я вообразила этого мужчину на фабрике в день пожара. Вне всякого сомнения, исходивший из его рта дым мне привиделся. Я надеялась, что наваждения были вызваны наркотиками, которые мне давали в больнице, но опять же, почему я снова увидела его прошлой ночью?
Я настолько увязла в этих мрачных мыслях, что не услышала, как проводник сообщил о прибытии на мою станцию. Только когда из тумана высветился знак станции, я пробудилась, вскочила на ноги и с трудом стащила свой саквояж с верхней багажной полки. "Надо ли мне сдавать чемодан в автоматическую камеру хранения? Почему я не уточнила об этом у Агнес? Ох, и почему Агнес не со мной?"
Когда поезд замедлил ход, выходившие на этой станции пассажиры стали проталкиваться мимо меня по проходу. Я попыталась протиснуться мимо пышнотелой женщины в пурпурном бомбазине, чья широкополая шляпа заполнила весь проход.
— Извините, — сказала я, когда та свирепо выглянула на меня из-под украшенной бисером вуали, — я просто хотела убедиться, что носильщик знает, что надо взять мой чемодан.
— Если вы размещали должное предписание при посадке, проблем не будет, — громким звонким тоном заявила женщина в бомбазине, не сдвинувшись ни на дюйм. — Ежели нет, нам всем остальным не подобает сносить отсутствие вашей подготовленности. Вам не иначе как придётся подождать.
— Но мой чемодан...
— У нас у всех чемоданы, юная леди, но, судя по всему, не все из нас наделены манерами.
Подавленная её диктаторским тоном и неспособностью переместиться мимо её широкого турнюра (кто ещё носит турнюры? — я раздражительно задалась вопросом. — Они же вышли из моды ещё в девяностых!), я подождала, пока матрона в бомбазине сойдёт с поезда. Мы были последними, кто спустился на перрон. Я успокоилась, заметив свой чемодан на платформе, но в меньшей степени была рада увидеть, что моя попутчица реквизировала последнего носильщика, и тот понёс её чемодан наверх по длинному лестничному пролету. Платформа находилась внизу крутого утёса, рядом с рекой, но сама станция, видимо, расположилась на вершине утёса. Не представляя никакого способа отнести свой чемодан наверх по ступенькам самостоятельно, и не желая оставлять его, я села на него и обратила свой пристальный взор на реку — или точнее на туман. Единственными признаками реки были плеск воды и низкие стоны туманных горнов.
"Кем бы эта Жилли не была, она запросто сможет меня здесь найти, или я сяду на следующий поезд, идущий назад в город. Я поеду сразу же к мисс Джейнвэй и буду умолять её взять меня в подмастерье. Для этого мне Блитвуд не нужен. Мне вообще Блитвуд не нужен".
— Холл! Холл!
Громкий раскатистый голос, который я сначала приняла за исходивший от реки туманный горн, пронзил мой приступ самобичевания.
— Холл! Холл!
Я подняла взгляд и увидела небольшую смуглую и очень промокшую фигуру, выступавшую из тумана. Моим первым ошарашенным восприятием было, что это один из келпи из рассказов моей мамы восстал из Гудзона, вознамерившись утащить меня в воду и утопить.
— Холл? — прогремел он, вышагивая ко мне со звенящим звуком, как будто за ним волочились якоря затонувших кораблей. — Мисс Авалайн Холл?
Когда фигура приблизилась, я увидела, что это был опрятный коренастый мужчина в длинном чёрном вощёном дождевике и в широкополой шляпе из такого же водонепроницаемого материала, которая затеняла его лицо. Вода стекала с его шляпы и плечиков дождевика. Бряканье исходило от огромного кольца с ключами, прицепленного к его ремню. Я была более чем уверена, что келпи ключей не носили.
— Вы мисс Авалайн Холл? — поинтересовался он хриплым шотландским акцентом.
Я призналась, что это была я.
— Жилли, — сказал он, потянувшись к моему чемодану.
"Он считал, что Жилли сидит в моём чемодане?"
— Жилли Даффи, то есть, — добавил он, когда я не сдвинулась со своего чемодана. — Но все девушки зовут меня Жилли.
Он отвёл назад шляпу, открыв сильно изборождённое морщинами лицо и глаза такие тёмные как горные озера. Несмотря на потрёпанный вид его лица, его волосы были чёрными как смоль, без намёка на седину — казалось, что они имеют чуть ли не тёмно-зелёный отблеск, словно в своём влажном штате он порос лишайником. Его высказывание о девчачьем имени вызвало у меня смех — имя, которое, как мне теперь казалось, странно подходило созданию, выглядевшему так, будто у него могли быть жабры.
— Если пожелаете, я могу понести вас вместе с чемоданом, но, возможно, вы посчитаете такую поездку немного ухабистой.
— Ох! — вскрикнула я, вскочив на ноги от мысли о вхождении в свою новую школу перекинутой как мешок с картофелем через плечо сурового Жилли — картина эта выглядела ещё большее нелепой из-за его небольшого роста. Он с трудом походил на довольно сильного человека, чтобы нести мой чемодан: — Прошу меня простить. Должна ли я позвать носильщика, чтобы его занесли наверх?