— Ну, я так не думаю. Нужно сначала купить что-то существенное.
Он хотел сказать: «Вино — это существенно».
Но вместо этого произнес:
— Я подожду снаружи.
Он встал около входа в бар, где продавали спиртные напитки навынос, и подумал: «Может, рискнуть и купить бутылку?» Мимо шла женщина, ведя за руку девочку лет восьми. Поравнявшись с ним, женщина остановилась, порылась в сумке, нашла несколько монеток и сунула их Робертсу в руку, сердито сказав:
— Больше мелочи нет.
И пошла дальше. Девочка оглянулась, на ходу спросила у женщины:
— Мама, это пьяница?
— Ш-ш… — произнесла та. — Он тебя услышит.
Робертс уставился на монеты на своей ладони; от шока по спине его побежали мурашки. Толкая перед собой тяжелую тележку, появилась Фоллз.
— Помоги мне, слышь? — крикнула она.
Он опустил монеты в карман. Фоллз приехала на «дэу». Он спросил:
— Твоя?
— Соседки, — ответила Фоллз. — Я ей тоже продукты покупаю.
Открыла дверь и начала загружать пакеты. Закончив, спросила:
— Ты в порядке?
— Лучше не бывает.
Когда они вошли к нему в дом, она огляделась, спросила:
— Ты здесь в засаде?
Он опустился в кресло, простонал:
— Отдохни, а?
Она промолчала.
Он задремал, проснулся от запаха готовящейся еды. В комнате было идеально чисто. Фоллз протянула ему кружку, сказала:
— Это суп. Ты замерз.
Суп, как ни странно, оказался вкусным, у Робертса появился аппетит. Фоллз дала ему белого хлеба и несколько кусков мяса. Он все съел, сказал:
— Господи, как же вкусно.
Она радостно улыбнулась. От ее улыбки в комнате стало светлее, и Робертс вдруг сообразил, что никогда не видел, чтобы Фоллз так улыбалась. Он сказал:
— Думаю, со мной теперь все будет нормально.
Она долго смотрела на него в задумчивости, наконец сказала:
— Да, я тоже так думаю.
— Я собираюсь продать этот дом.
— Блестящая мысль.
— Ты думаешь?
— Ну да — кто, твою мать, хочет жить в Далвиче?
— Мне казалось, все хотят, — сказал он с искренним удивлением.
Она еще раз улыбнулась, спросила:
— Сколько чернокожих ты знаешь? Я имею в виду, сколько их среди твоих друзей?
— Гм…
— Я так и думала.
Она собрала его грязную одежду и сунула в стиральную машину. Предупредила:
— Используй кондиционер для белья.
— Зачем?
— Господи… Ох уж эти мужчины! Поверь на слово, ладно?
Помолчав в нерешительности, она проговорила:
— Хочу попросить об одолжении.
Он вгляделся в ее лицо, понял, что это важно, и спросил:
— В чем дело?
— Один знакомый пацан попал в беду. Я должна снять его с крючка.
— Неприятности с полицией?
— Да.
— Серьезные?
— Он сказал, что он и его приятели здорово попинали какого-то мужика.
— А ты с какого боку?
Фоллз повесила голову и негромко сказала:
— Скинхед, помнишь его?
— Конечно, он присматривал за тобой, когда ты с катушек слетела, — ответил Робертс. И тут же прибавил: — О нет. Скажи, что ты от него отделалась. Или нет? Решила, что можешь его переделать? Черт, Фоллз, каким он был, таким и остался. Это он пинал того мужика? А… все ясно.
Они замолчали. Ей нечего было сказать в свою защиту, тем более что любое оправдание будет неразумным. Роберт громко откашлялся, сказал:
— Ладно, не мне читать тебе лекции на эту тему. Есть один детектив-инспектор, он должен быть в курсе, и он уже давно у меня в долгу. Его Нельсон зовут.
— Спасибо, сэр, я, правда, очень ценю…
Робертс поднял руку:
— Подожди меня благодарить, ты еще не видела Нельсона. Он тот еще тип, в сравнении с ним даже Брант кажется полным либералом.
_
Заведи себе голубого бойфренда. Это просто фантастика. Они прекрасно готовят, любят ходить по магазинам и всерьез тебя боятся.
Брант нашел запись в своем блокноте:
«Барри Вайсс, живет в Нью-Кросс».
Брант решил поехать домой, принять душ, а затем навестить этого парня. К тому времени как он добрался до своей квартиры, он почувствовал, что мозги его начинают отказывать. Он вошел, заварил чай, постарался вспомнить, с чего он должен был начать. Ах да, душ. Он сел в кресло и поставил чай на пол так, чтобы можно было дотянуться. Телевизор был прямо напротив, и Брант уставился на пустой экран. Чай остыл, но Брант, не шевелясь, продолжал смотреть на экран.
Барри Вайсс зашел в телефонную будку, позвонил в «Таблоид», добился, чтобы его соединили с Данфи, и сказал: