— Я бы все-таки немного выпил.
— Забудь.
— Ты извини.
— Я что только что сказала? Я сказала: забудь.
Он глубоко вздохнул и проговорил:
— Это женщина-констебль.
Фоллз некоторое время смотрела в окно, потом спросила:
— Она умерла?
— Да.
— Черт, черт, черт.
Портер знал о самоубийстве подруги Фоллз. Ей было вдвойне тяжелее пережить гибель женщины-полицейского. Он сказал:
— Больше никаких подробностей не знаю.
— Она умерла — какие еще подробности?
— Я имел в виду, как ее зовут… Ну, знаешь, и как там все произошло.
— Скоро все узнаем.
Они уже подъезжали к Ватерлоо. Фоллз заметила:
— Я тут жила когда-то.
— Да? И как оно было?
— Дерьмово.
Он засмеялся, потом внезапно замолчал, почувствовав себя виноватым. Она спросила:
— Тебе уже приходилось с этим сталкиваться?
Он знал, что она имеет в виду смерть полицейского, но сделал вид, что не понял, и спросил:
— С чем с этим?
— С гибелью полицейских.
— Да, несколько раз.
Они поднимались по Кеннингтон-роуд и уже могли видеть мелькание синих огней впереди. Портер сказал:
— Все уже в курсе.
Полицейские машины были всюду, создавая хаос. Водители, пытавшиеся выражать недовольство, тут же слышали в свой адрес резкое замечание. Неподходящая была ночь, чтобы беспокоиться об отношениях с общественностью. Регулировщик остановил их машину. Когда Портер опустил стекло, полицейский сказал:
— Насквозь не проедешь, придется подождать.
Это была не просьба, это был приказ. Лицо у полицейского было мрачным, а глаза говорили: только вякни, огребешь так, что мало не покажется.
Портер показал свое удостоверение. Регулировщик детально изучил его и сказал:
— Извините, сержант, я думал, вы гражданские.
Он оглядел Фоллз, ее облегающее платье, ноги и спросил:
— Новая форма?
Портер выдержал паузу и сказал:
— Следи за своим языком.
Регулировщик удивился и пробормотал:
— Да я просто пошутил.
Портер выскочил из машины и крикнул в лицо регулировщику:
— Полицейского убили — а ты шутишь?!
Фоллз поспешно вышла и сказала:
— Портер, уймись.
Тот посмотрел на свою машину, затем на регулировщика и сказал:
— Оставляю эту машину под твоим присмотром. Надеюсь, ты о ней позаботишься.
Регулировщик показал на запрудившие проезжую часть машины, которых становилось все больше, и со вздохом сказал:
— Слушаюсь, сержант.
Портер уже отвернулся и зашагал к Овалу. Фоллз крикнула:
— Подожди!
Когда она догнала его, он сказал:
— Когда я работал в участке в Кенсингтоне…
— Ты работал в Кенсингтоне?
— Да, так вот, там один сержант, его звали Карлайл, один из лучших копов, каких мне только доводилось знать…
Фоллз подумала: Карлайл, Портер Нэш — неудивительно, что они устраивали концерты в Западном Лондоне.[22] Тем временем Портер продолжал:
— …Мне здорово доставалось из-за того, что я голубой, и Карлайл отвел меня в сторону и сказал: «Не прячься от этих козлов».
— Что он имел в виду?
— Чтобы я не скрывал, какой я. Говорил им об этом прямо в лицо, пусть они выбирают, как к этому относиться.
— Помогло?
— Отчасти… Главное, он убедил меня, что прежде всего надо быть полицейским, а все остальное несущественно.
— Он был белый и гетеросексуал?
— Да.
— Тогда ему легко было так говорить.
Портер резко повернулся к ней и с ожесточением сказал:
— Он остался без головы во время погони на большой скорости. Водителю угнанной машины было четырнадцать. Ты думаешь, важно, какой у Карлайла был цвет кожи и какая была сексуальная ориентация?
Они уже подошли к Овалу. Рядом со стадионом стояла палатка. Фоллз сказала:
— Они ее туда положили.
— Жди здесь, — велел Портер.
И направился к полицейским, стоявшим около палатки.
Кто-то присвистнул. Фоллз обернулась и увидела Бранта, который сказал:
— Клевое платьице.
Брант выглядел ужасно, будто не просыхал целую неделю. Фоллз сказала:
— Выглядишь ужасно.
— Я утешал старшего инспектора.
— Как он?
Брант посмотрел на палатку, затем на Фоллз и ответил:
— Хреново.
_
Я плюнул на черный пепел и растер его между пальцами и ладонями, затем взял пепел и нарисовал крест на своем лице.
22
Сержант Карлайл — однофамилец популярного шотландского актера Роберта Карлайла, а Портер Нэш — авторитетного английского музыканта Грэма Нэша. Отсюда и вытекает ироническое заключение Фоллз.