Всю вторую половину мая 1967 года у израильских руководителей не было выхода, и им не оставалось ничего, кроме ожидания, хотя никогда различие позиций между правительством страны и ее Генеральным штабом, почти все члены которого настаивали на скорейшем начале боевых действий, дабы не быть застигнутыми врасплох внезапным нападением[378], не было столь существенным, как в те дни. Надежда на успех переговоров У Тана с Г.А. Насером была весьма призрачной, что понимали и в Вашингтоне, и в Иерусалиме, поэтому настроение в Израиле было безрадостным. 21 мая Л. Эшколь заявил членам кабинета: «Я полагаю, египтяне планируют прекратить судоходство израильских кораблей в Эйлатском порту или подвергнуть бомбардировке ядерный реактор в Димоне. Широкомасштабная военная операция последует за этими действиями»[379]. Л. Эшколь пытался использовать любую возможность, чтобы ослабить напряженность, направляя телеграммы главе советского правительства А.Н. Косыгину (1904–1980), Генеральному секретарю ООН У Тану и другим мировым лидерам, которые, как он надеялся, могут побудить Г.А. Насера воздержаться от каких-либо враждебных по отношению к Израилю действий в Тиранском проливе.
Такие примиренческие шаги со стороны израильских лидеров, направленные на успокоение египетского руководства, возымели обратный эффект: Г.А. Насер воспринял их как признаки слабости еврейского государства. Ободренный неспособностью Израиля убедительно ответить на эвакуацию сил ООН и ослепленный славой, которая обрушилась на него во всем арабском мире, Г.А. Насер предпринял шаг, значительно способствовавший сползанию всего региона к масштабной войне. 22 мая, когда Генеральный секретарь ООН У Тан находился на пути в Каир, Г.А. Насер посетил одну из авиационных баз египетской армии на Синайском полуострове, где объявил о блокаде Тиранского пролива для израильских судов и для всех судов, следовавших в Израиль; официальное заявление об этом было опубликовано на следующий день.
Решение Г.А. Насера закрыть Тиранский пролив для израильского судоходства стало решающим моментом кризиса. Во второй половине 1960-х годов Эйлатский порт на Красном море был важным фактором израильской экономики, центром торговли и судоходства. Именно в Эйлатский порт прибывали танкеры, импортировавшие иранскую нефть и другие важные товары, именно отсюда отплывали корабли, экспортировавшие израильские товары в страны Азии и Африки. Израильское руководство опасалось закрытия Тиранского пролива с момента начала кризиса. В качестве ответа на сложившуюся ситуацию в Генеральном штабе израильской армии обсуждалась возможность нанесения авиационного удара по позициям египетских военно-воздушных сил, за которым должен был последовать удар бронетехники в Газе и на западе Синайского полуострова. Все это было призвано добиться восстановления попранного Г.А. Насером status-quo; подобно тому, как это было в 1956 году, захваченные в ходе подобной операции территории предполагалось вернуть Египту в обмен на его согласие гарантировать свободу израильского судоходства в Тиранском проливе и обеспечить возврат миротворческих сил ООН на Синайский полуостров. Высшие офицеры, в особенности заместитель начальника Генерального штаба Эзер Вейцман, настаивали на как можно более быстром проведении операции, так как чем дольше Израиль выжидал, тем больше войск стягивала египетская армия на Синайский полуостров. Если бы Израилю пришлось атаковать хорошо подготовленную армию, потери могли бы быть очень высокими. Немаловажным было и то, что пребывание в постоянном ожидании агрессии со стороны Египта изматывало израильское общество, а массовый призыв резервистов ложился тяжелым бременем на экономику страны.