В своих стараниях спасти от истребления европейское еврейство Іенри Моргентау был наиболее активным из приближенных Ф.Д. Рузвельта, причем в этом он неустанно сталкивался с противодействием со стороны Государственного департамента. Яростная борьба развернулась, в частности, вокруг предложения правительства Румынии Лиге Наций в феврале 1943 года заплатить ему выкуп за вывоз из Приднестровья на румынских кораблях в Палестину/Эрец-Исраэль семидесяти тысяч евреев. Несмотря на возражения Англии, опасавшейся негативной реакции со стороны арабов, Ф.Д. Рузвельт к июлю того же года согласился выделить деньги из американской казны (поскольку Румыния входила в число стран «оси», любые финансовые операции с ней требовали особой процедуры согласования). Но тут возникли новые возражения со стороны Государственного департамента, смысл которых сводился к тому, что деньги попадут к союзникам Румынии, т. е. Германии и ее саттелитам, и этим усилят их военные возможности. Все же в сентябре того же года распоряжение о данной выплате было согласовано и передано американскому посланнику в Берне. Но теперь тянуть время начали англичане: их официальный ответ поступил только в середине декабря и указывал на «озабоченность в связи с трудностями размещения любого значительного количества евреев, которых бы удалось вывезти с оккупированной врагом территории». Возмущенный Г. Моргентау назвал это письмо «дьявольской комбинацией британской холодности и дипломатического двуличия, ледяного и корректного, равносильной смертному приговору». Однако это фиаско подсказало ему и его сподвижникам в Министерстве финансов, что для действенных решений необходимо убедить Ф.Д. Рузвельта создать специальное, не подчиняющееся Госдепартаменту правительственное ведомство, которое бы занялось спасением европейских евреев. Решающим аргументом в споре стал документ, подготовленный советником Г. Моргентау Рэндольфом Полом (Randolph Е. Paul, 1890–1956), озаглавленный «Доклад министру о пособничестве настоящего правительства убийству евреев». Убийственной уликой оказалась, в частности, информация о сокрытии высшими чиновниками Госдепартамента присылавшихся из Европы сообщений о Холокосте. Скандал приобрел широкую огласку, члены Конгресса начали обсуждать проекты резолюций о «незамедлительных действиях» для «спасения оставшихся в живых евреев», а на стол Ф.Д. Рузвельту вместе с докладом Р. Пола лег и проект указа о создании Коллегии по делам военных беженцев, подписанный им 22 января 1944 года[21].
Приближенные к Ф.Д. Рузвельту евреи представлялись широким слоям американского — и не только американского — еврейства людьми, сама деятельность которых позволяет иметь прямой канал связи с президентом самой влиятельной державы мира, что виделось лучшей защитой евреев от возможных бед и напастей. Это, однако, оказалось трагическим заблуждением. Вместо того чтобы в годы надвигавшейся Катастрофы и непосредственно в первой половине 1940-х годов доносить до президента мольбы их соплеменников о спасении, приближенные к Ф.Д. Рузвельту евреи создали вокруг него своего рода «буфер», оградивший его от нежелательных, с их точки зрения, влияний. Стремясь сохранить близость к Ф.Д. Рузвельту и его расположение, они либо избегали непосредственно обращаться к нему с вопросами, имевшими отношение к евреям, как судьи Верховного суда США Луис Брандейс (Louis D. Brandeis, 1856–1941) и Феликс Франкфуртер (Felix Frankfurter, 1882–1965), либо говорили ему только то, что он хотел от них услышать, как спичрайтер президента Сэмюэл Розенман или рабби Стивен Вайз (Stephen Samuel Wise, 1874–1949). Характерен эпизод, когда Сэмюэл Розенман посоветовал Генри Моргентау не идти к Ф.Д. Рузвельту со своими обвинениями против Госдепартамента, информация о которых могла просочиться в прессу, что С. Розенман считал крайне нежелательным[22]. Окружавшим президента Ф.Д. Рузвельта евреям его политический комфорт в сложной системе взаимоотношений с Конгрессом, Госдепартаментом и СМИ был несравнимо важнее, чем судьба евреев Европы, даже несмотря на то, что среди них были их непосредственные родственники. Показательно отношение к данной проблеме судьи Феликса Франкфуртера: когда в 1938 году после аншлюса Австрии нацисты арестовали и сослали в концлагерь его дядю, известного ученого Соломона Франкфуртера (Salomon Frankfurter, 1856–1941), племянник обратился за помощью не в американские инстанции, а к влиятельной английской германофилке леди Нэнси Астор (Nancy Astor, 1879–1964). Соломон Франкфуртер был в результате ее ходатайства выпущен на свободу, но после его смерти через три года газеты сообщили, что своим освобождением он был якобы обязан Государственному департаменту США. Феликс Франкфуртер счел нужным немедленно написать президенту, что он не обращался в Госдепартамент ни с какой просьбой о помощи, «именно потому, что стремился избежать критики со стороны злопыхательствующих и бессердечных, возводящих против администрации обвинения в фаворитизме». Такая этика щепетильного самоограничения в ситуации, когда над родственником Ф. Франкфуртера нависла смертельная опасность, показалась чрезмерной и Ф.Д. Рузвельту, ответившему: «Я полагаю, что даже судья Верховного суда вправе просить свое собственное правительство о помощи преследуемым, пусть даже это и его родственники, в любой части света». Однако, несмотря на такую ясную, недвусмысленно высказанную позицию президента, занимавшие высокие посты в структуре государственной власти США евреи почти никогда не просили свое правительство о помощи преследуемым соплеменникам.