Звучащие порой аргументы о том, что американские еврейские лидеры не могли представить себе, что нация, подарившая миру И.В. Гёте и Л.В. Бетховена, культуру которой обогащали Феликс Мендельсон и Лион Фейхтвангер, сможет перейти к политике геноцида в отношении евреев, представляются несостоятельными: те или иные детали, конечно, могли оставаться неизвестными на протяжении достаточно долгого времени, но наиболее проницательным из них суть была ясна, причем сразу. Так, еще в апреле 1933 года в письме к Феликсу Франкфуртеру Луис Брандейс писал: «По моему мнению, евреям Германии пора принимать решение об отъезде, всем без исключения. Разумеется, страна сейчас невменяема, но жизнь там уже никогда не будет безопасной, а для нынешнего поколения все будет только ухудшаться». Несмотря на понимание этого, в статусе судьи Верховного суда, срок пребывания которого в должности не ограничен и не зависит от воли президента, Луис Брандейс практически ничего не сделал для того, чтобы изменить американское иммиграционное законодательство или хотя бы добиться того, чтобы предоставляемые им возможности использовались бы в полном объеме в те годы, когда евреи могли покинуть Германию сравнительно спокойно. Не забудем в этой связи, что с 1933 по 1939 годы примерно четверть миллионов евреев из Германии и сопредельных с нею стран прибыли в Палестину/Эрец-Исраэль; в израильской историографии они именуются пятой волной алии[23]. Однако ограничения, введенные британскими властями в мае 1939 года в т. н. Белой книге Р. Макдональда (министром колоний в правительстве Н. Чемберлена), согласно которой максимальная численность еврейских иммигрантов, прибывавших в Палестину/Эрец-Исраэль, могла составить 75 тысяч человек за пять последующих лет, до конца апреля 1944 года, закрыли перед евреями ворота страны, которую евреи веками считали своей «исторической родиной» — и американские власти никак не протестовали против этого. Эта политика британских властей, проводимая при молчаливом согласии американцев, обрекла на гибель евреев Германии, Австрии, а позднее и других стран, нигде не нашедших убежища. Даже в июне 1943 года, когда в лагерях смерти уже погибли миллионы евреев, Ф.Д. Рузвельт не считал, что сложившаяся ситуация требует кардинальных изменений в политике по данному вопросу, заверяя короля Саудовской Аравии Ибн Сауда в том, что «правительство Соединенных Штатов полагает, что не будет принято каких-либо решений, способных изменить положение в Палестине, без всесторонних консультаций с арабами и евреями»[24]. В наши дни Саудовская Аравия, не имеющая общих границ с Израилем и не участвовавшая ни в одной из арабо-израильских войн, не воспринимается как государство, чье значение существенно в контексте конфликта, имеющего отношение к Палестине, однако в первой половине 1940-х годов расклад сил был совершенно иным. Упомянем в этой связи, что весной 1941 года У. Черчилль выступил с предложением создать на Ближнем Востоке крупное федеративное арабское государство во главе с династией Саудитов, причем его частью должно было стать и еврейское автономное политическое образование в Палестине/Эрец-Исраэль[25].
23
См.: Йоав Гельбер,
24
Личное письмо президента Ф.Д. Рузвельту Ибн Сауду, пересланное Госдепартаментом американскому поверенному в делах в Джидде Джеймсу Музу (James S. Moose, 1903–1989) 19 июня 1943 г. для передачи королю, опубликовано в антологии
25
Cm.: Michael Makovsky,