Однако в то время, когда страны мира разделились на два противоборствующих лагеря, ведение такой политики было делом очень и очень сложным. В условиях начавшейся «холодной войны» ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты не были заинтересованы в сохранявшем нейтралитет Израиле, причем руководители обеих держав подталкивали руководство еврейского государства к тому, чтобы сделать однозначный выбор, примкнув к возглавляемому ими лагерю. Давид Бен-Гурион и Моше Шарет, определявшие внешнеполитический курс Израиля в первые годы его существования, хорошо помнили о том, благодаря чьей дипломатической и военной поддержке еврейское государство возникло и выжило, но при этом они не испытывали симпатии к сталинской модели казарменного социализма, и им меньше всего хотелось проводить в своей стране судилища, аналогичные имевшим место в Праге в 1951–1952 годах. Однако и маккартистскую истерию устраивать в Израиле никому не хотелось… В период, когда ведущие мировые державы активно искали врагов среди собственных граждан, маленький Израиль, только вышедший из Войны за независимость, решал, к счастью, иные задачи…
Позицию Д. Бен-Гуриона в вопросе о международной ориентации Израиля и его отношениях с великими державами в первые годы существования государства можно понять только в контексте политических принципов, которых он придерживался в течение длительного времени[128]. С тех пор как в 1920-е годы началась его карьера государственного деятеля, Д. Бен-Гурион предпочитал активные действия дипломатическим усилиям, рассчитанным на постепенное достижение желаемых результатов. В 1938 году он писал: «Было бы величайшим самообманом считать, что евреи как нация являются фактором мирового значения, определяющим политику таких великих держав, как Великобритания. Мы никогда не были таким фактором и, по-видимому, никогда не будем. Однако в некоторых вопросах мы должны быть сильнее, чем даже крупные государства. Речь идет о вопросах, оказывающих определяющее влияние на судьбу еврейского народа, чего нельзя сказать об их роли с точки зрения выживания Великобритании или какой-либо другой страны. Поэтому мы, более чем все остальные, способны повлиять на их решение. Ни Великобритания, ни арабский мир не исчезнут с карты мира, если они не будут обладать Эрец-Исраэль, в то время как наше существование полностью зависит от этого. Для нас это вопрос жизни или смерти…»[129]Два десятилетия спустя, ссылаясь на сформулированную им в начале 1930-х годов позицию, Д. Бен-Гурион заявил, что он не изменил бы в нем ни единого слова.
Завоевания Израиля в конце 1948 — начале 1949 года в Войне за независимость (территория страны увеличилась почти в полтора раза за счет аннексии Северной Галилеи, Северного Негева, «иерусалимского коридора» и Западного Иерусалима) послужили основой для шагов, предпринятых для достижения перемирия. В это время стратегическое положение Израиля было более выгодным в сравнении с тем, как это предписывалось резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН о разделе Палестины/Эрец-Исраэль. Израиль стремился усилить это преимущество, добиваясь урегулирования конфликта с соседними странами на постоянных условиях. Заключенные на острове Родос в первой половине 1949 года соглашения о прекращении огня между Израилем и всеми четырьмя граничащими с ним арабскими странами останавливали кровопролитие и, что еще более важно, фактически означали признание границ Израиля, пусть даже во всех соглашениях и утверждалось обратное; в настоящее время международное сообщество признает Израиль именно в этих границах, получивших название «зеленой черты». Израильские руководители очень надеялись, что эти переговоры приведут к полноценным мирным соглашениям, чего, однако, по ряду причин не случилось, хотя в 1949–1952 годах велись как двухсторонние, так и многосторонние переговоры между еврейским государством и граничащими с ним арабскими странами (последние проводились под эгидой ООН, в частности, в Лозанне — весной и летом 1949 года и в Париже — осенью 1951 года[130]). Важно отметить, что в первые годы государственной независимости Израиля его дипломаты вели переговоры с представителями Египта, Иордании, Сирии и Ливана[131], при этом представители США в этом процессе, приведшем к подписанию соглашений о прекращении огня между всеми приграничными странами, никак не участвовали. Даже на протяжении примерно пяти лет после убийства короля Иордании Абдаллы в 1951 году Министерство иностранных дел Израиля пыталось поддерживать контакты с арабским миром, где оставалось все меньше политиков и общественных деятелей, которые были к таким контактам готовы. Участие американских посредников в арабо-израильском переговорном процессе отнюдь не было неотъемлемой изначальной чертой этого процесса.
128
См.: Uri Bialer, “Facts and Pacts: Ben-Gurion and Israel’s International Orientation, 1948–1956”, in
129
Из письма Давида Бен-Гуриона редактору газеты
130
См.: Neil Caplan,
131
Cm.: Itamar Rabinovich,