Администрация Б. Обамы сразу же сделала акцент на установление контактов с арабскими государствами, раз за разом подчеркивая, что между исламом как религией и терроризмом нет никакой причинно-следственной связи. Б. Обама верил, что для успешного выполнения посреднической роли в целях мирного урегулирования арабо-израильского конфликта Соединенные Штаты должны восприниматься как государство, равно относящееся ко всем сторонам, вовлеченным в этот конфликт, что неминуемо подразумевало, что ни о каких «особых отношениях» и ни о каком «стратегическом партнерстве» между Израилем и США речи более не шло. Специалисты, доставшиеся Б. Обаме в «наследство» от Б. Клинтона, вновь исходили из того, что достижение соглашения между Израилем и ПНА ослабит ХАМАС, «Хизбаллу» и стоящий за ними Иран, а подписание мирного договора между Израилем и Сирией станет точкой невозврата в отношениях Сирии и Ирана, после чего суннитские государства выступят против Ирана единым фронтом[332]. Барак Обама, только придя к власти, начал «размораживать» отношения с Сирией», делегировав в Дамаск двух эмиссаров для обсуждения не только развития отношений между двумя странами, но и других вопросов регионального значения. В Дамаск был также делегирован тогдашний сенатор от штата Массачусетс, а ныне — госсекретарь США Джон Керри, встретившийся с президентом Сирии Башаром Асадом. Справедливо обращая внимание Б. Нетаньяху и его сотрудников, что формирование широкой антииранской коалиции служит фундаментальным интересам Израиля, американцы требовали от израильских руководителей полностью «оплатить счета», требовавшиеся для формирования такой коалиции. Новая администрация потребовала от Б. Нетаньяху масштабных уступок и на палестинском, и на сирийском направлениях.
Как верно указывал в своем аналитическом обзоре В.Э. Ханин, первоначальный план Б. Обамы предполагал заставить израильтян принять основные параметры «саудовской мирной инициативы», а именно: согласиться на отступление к «зеленой черте», создание Палестинского государства на всей территории Западного берега и Газы, на раздел Иерусалима и иммиграцию во внутренние районы Израиля и/или финансовую компенсацию миллионам лиц, претендующих на статус «палестинских беженцев». В свою очередь, «прозападные арабские режимы», удовлетворившись этим, должны были дать согласие на «нормализацию отношений с Израилем» и включиться в формирование «пояса безопасности» вокруг Ирака по новой модели Белого дома.
«Идея была в общем не нова, но израильская позиция была сформулирована вполне определенно, — указывал В.Э. Ханин, конкретизируя: — Эпоха, когда от Израиля в обмен на “холодный мир” с арабскими режимами (но не с их народами) требовалось отдать “все и еще немного”, завершилась. По мнению Израиля, коль скоро арабские лидеры заинтересованы в том, чтобы как-то разрешить переставший играть для них роль “громоотвода” и дестабилизирующий их режимы палестино-израильский конфликт и получить поддержку Запада (включая Израиль) для борьбы с гегемонистскими амбициями Ирана, то и они должны быть готовы “оплатить свою часть акций”»[333]. Американцы ждали от израильского премьера совсем, совсем не этого.
332
Cm.: Robert O. Freedman, “George W. Bush, Obama and the Arab-Israeli Conflict” //
333
Цит. по: В.Э. Ханин, «Израиль и США: кризис антипоселенческого проекта Белого дома?» // Портал Института Ближнего Востока, 6 октября 2009 г. Прогноз эксперта о «кризисе» этого проекта оказался неверным, «мораторий» на строительство в поселениях был введен менее чем два месяца спустя, однако приведенный в этой статье анализ и поныне не потерял своего значения.