В этих условиях Э. Барак принял решение приостановить переговоры с палестинцами, обратив свои взоры на Хафеза Асада. Цена была известна — полное отступление с Голанских высот, но о том, что И. Рабин под давлением Дж. Буша-ст. согласился на это, Э. Барак, бывший тогда начальником Генерального штаба ЦАХАЛа, хорошо знал, и его это не останавливало. Э. Барак, как и Б. Нетаньяху до этого, стремился связать отступление с Голанских высот во имя достижения мира с Сирией с одновременным подписанием мирного договора с Ливаном. При этом, в отличие от Б. Нетаньяху, над которым не висел никакой дамоклов меч, кроме американского давления, Э. Барак еще до выборов обещал вывести силы ЦАХАЛа из Южного Ливана, вследствие чего подписание соглашения с Сирией, в то время де-факто контролировавшей Ливан, становилось для него задачей первостепенной важности.
2. Вторые полгода: фиаско на сирийском направлении и вывод войск из Южного Ливана
Об изменении своего курса Э. Барак немедленно информировал американцев, и уже 17 ноября, будучи с визитом в Турции, президент Б. Клинтон провел в Стамбуле переговоры с Э. Бараком по поводу параметров сирийско-израильских переговоров. На следующий день Э. Барак и Д. Леви встретились с госсекретарем М. Олбрайт. 8 декабря госсекретарь прибыла в Иерусалим и вновь встретилась с ними. Поняв, что Э. Барак готов на полное отступление с Голанских высот и страстно заинтересован в достижении соглашения с Сирией, вследствие чего будет готов на масштабные уступки, американцы оценили шансы на успех этих переговоров как высокие. В свете этой оценки руководители администрации и Госдепартамента хотели, чтобы переговоры прошли в США, а не где-либо в Европе или на Ближнем Востоке, чтобы плоды глобального лидера миротворчества достались именно американской дипломатии. Изначальным местом ведения переговоров был выбран Вашингтон.
Б. Клинтон хорошо знал, что X. Асад — не А. Садат и даже ради полного восстановления суверенитета над землями, потерянными его страной в ходе Шестидневной войны в июне 1967 года, не пойдет на какие-либо решительные шаги, свидетельствующие о воле к мирному сосуществованию с Израилем. Описывая свой визит в Дамаск, состоявшийся еще в октябре 1994 года, Б. Клинтон писал: «Я хотел дать понять Асаду, что поддерживаю усилия по заключению мира между Сирией и Израилем на основе резолюций ООН № 242 и 338 и что, если соответствующее соглашение будет достигнуто, я готов всеми силами способствовать улучшению отношений с его страной… Моя встреча с Асадом не имела ощутимых результатов, но я услышал от него несколько обнадеживающих намеков на то, каким образом можно было бы двигаться вперед». Непонятно, как Б. Клинтон пришел к выводу: «Было очевидно, что он [Асад] хотел мира», ибо ответ сирийского президента на мирные инициативы президента США был резко отрицательный: «Когда я предложил ему отправиться в Израиль, чтобы, обратившись к Кнессету, сделать шаг навстречу гражданам этой страны, как это сделал Ануар Садат, стало ясно, что на это он никогда не пойдет. Асад был человеком умным, но педантичным и очень осторожным. Он предпочитал находиться в безопасности в своем великолепном мраморном дворце в Дамаске, занимаясь повседневными делами. Пойти на большой политический риск, полетев в Иерусалим, было для него чем-то невообразимым»[228]. Сирийские руководители ни разу не проявили готовность к нормализации отношений с Израилем; было совершенно непонятно, на что Израиль может рассчитывать взамен за уход со стратегически столь важных и уже заново обжитых Голанских высот. Это, однако, не казалось американцам существенной проблемой; готовность нового израильского премьера к значительным уступкам сама по себе была в их глазах шансом, который нельзя было упускать.
Хотя Б. Клинтон и Э. Барак заявили, что израильско-сирийские переговоры не повлияют на переговоры, которые велись между Израилем и Палестинской администрацией, последняя, естественно, была уверена в обратном, и не без оснований[229]. Совершенно очевидно, что при наличии у Израиля мирных договоров с Египтом и Иорданией, заключение таких соглашений еще и с Сирией и Ливаном трансформировало бы арабо-израильский конфликт в сугубо палестино-израильский, причем палестинцы не смогли бы рассчитывать на реальную поддержку ни одной из приграничных стран. Э. Барак тоже отлично понимал это и во многом именно поэтому принял решение интенсифицировать переговоры с X. Асадом при фактическом замораживании диалога на палестинском направлении. Впрочем, к счастью для палестинцев, X. Асад, которого Генри Киссинджер назвал «арабским Бисмарком», стремился избежать заключения сепаратного мирного договора, продолжая настаивать, что соглашение с Израилем возможно только при условии полного выполнения им резолюций Совета Безопасности ООН № 242 и 338 в их толковании арабскими странами.
229
См.: Hussein Agha and Robert Malley, “Camp David: The Tragedy of Errors” //