Э. Барак, однако, считал, что сможет убедить X. Асада принять логику сепаратного двустороннего соглашения. 13 декабря премьер-министр сообщил членам правительства, что соглашение с Сирией может быть подписано уже в течение ближайших нескольких недель. Обращаясь к Кнессету, Э. Барак прямо заявил, что Израилю придется заплатить высокую цену за мир с Сирией. При голосовании вотума недоверия, выдвинутого в этой связи оппозицией, правительство Э. Барака поддержали только 47 из 120 депутатов; еще 31 проголосовали «против», 24— воздержались, 18— отсутствовали. Несмотря на такую отнюдь не очевидную поддержку и наличие Закона о Голанских высотах 1981 года, который никто не отменял, 15 декабря представители Израиля и Сирии возобновили переговоры в Вашингтоне. Хотя Израиль представлял лично глава правительства Эхуд Барак, с сирийской стороны прибыл лишь министр иностранных дел Фарук аль-Шараа. Этот раунд переговоров прошел под личным патронажем Б. Клинтона и продлился два дня.
Американские дипломаты не скрывали своих надежд на скорое завершение израильско-сирийских переговоров, которые были возобновлены в совсем небольшом городке Шепердстаун (Shepherdstown) в штате Западная Вирджиния, США в начале января 2000 года. Б. Клинтон пишет, что мог туда добираться из Белого дома примерно за двадцать минут. Президент лично отправился в Ше-пердстаун, для того чтобы официально открыть эти переговоры. По его словам, «Эхуд Барак… начал терять терпение из-за разногласий с Арафатом по поводу статуса Иерусалима и уже давно сказал мне, что готов вернуть Сирии Голанские высоты, если Израиль сохранит там свою радиолокационную станцию раннего обнаружения и контроль над одной третью водных запасов Тивериадского озера, которое также называют Галилейским морем»[230]. В Израиле, как известно, принято иное наименование — озеро Кинерет.
«Барак стремился заключить мир с Сирией, выражая уверенность в том, что это решаемая задача, — замечал Б. Клинтон, скромно упоминая: — К январю я уже более трех месяцев работал над подготовкой переговоров с министром иностранных дел Сирии Фаруком аль-Шараа лично и с президентом Асадом по телефону. Он был болен и хотел вернуть Голаны при своей жизни… Асад предполагал сделать преемником своего сына Башара и в дополнение к своему убеждению, что Сирии нужно вернуть назад все земли, принадлежавшие ей до 4 июня 1967 года, должен был заключить такое соглашение, которое одобрили бы те силы в стране, в чьей поддержке нуждался его сын».
Болезнь X. Асада и инфаркт, перенесенный министром иностранных дел Ф. аль-Шараа осенью 1999 года, побудили Б. Клинтона и Э. Барака действовать интенсивнее. Президент США послал X. Асаду письмо, в котором указывал, что, по его мнению, Э. Барак согласится заключить соглашение, если будут достигнуты договоренности о демаркации границы, контроле над водными запасами Тивериадского озера и создании радиолокационной станции раннего предупреждения на Голанских высотах. Э. Барак и Б. Клинтон надеялись, что, получив назад Голаны, у X. Асада больше не будет стимула оказывать содействие боевикам из «Хизбаллы», которые атаковали Израиль со своих баз в Ливане. Э. Барак тоже хотел достичь мирного соглашения с Ливаном (как указывалось в одной из предыдущих глав, договор, подписанный 17 мая 1983 года, не был ратифицирован и не вступил в силу), потому что собирался вывести оттуда израильские войска. Как верил Э. Барак, мирное соглашение обезопасило бы Израиль от нападения отрядов «Хизбаллы» с территории Ливана и в то же время позволило бы избежать впечатления, что Израиль вывел свои войска из-за этих атак. При этом и израильским, и американским руководителям было очевидно, что никакое соглашение с Ливаном недостижимо без участия и согласия Сирии.
«Начало переговоров в Вашингтоне было трудным, так как Шараа сделал агрессивное публичное заявление», — признавал Б. Клинтон. Сирийцы требовали начатье того, на чем остановились переговоры в 1995 году, — а именно с устно высказанной готовности И. Рабина вернуться к границам 1967 года при условии, что будут удовлетворены некоторые требования Израиля в сфере обеспечения безопасности и водных ресурсов. Израильские уступки, в 1995 году казавшиеся максимально возможными и сделанные в полной тайне от израильского общества и парламента, на переговорах в конце 1999 — начале 2000 года, стали восприниматься как уже согласованная начальная точка, от которой и требовалось проявлять дальнейшую «гибкость». Видя, что переговоры могут взорваться, едва начавшись, президент Б. Клинтон решил, что именно он будет устанавливать, в каком порядке будут рассматриваться различные проблемы: определение границы, безопасность, распределение запасов пресной воды и мирный договор. Интересно, как вели себя американцы: по свидетельству президента Б. Клинтона, «Мадлен Олбрайт и Деннис Росс пытались придумать какой-нибудь хитрый способ выяснить, намерен ли Барак выполнять тайное обязательство Рабина». И в этот раз ключ к успеху американцы видели в давлении на израильских участников переговоров.