Мы часами с помощью Нади (как переводчицы) спорили о происхождении мира. Не то чтобы спорили, обменивались мнениями. У него, в его кних’е, есть интересные мысли. Да и сама полемика с Ч. Дарвиным кажется мне любопытной.
В самом деле — теорию Ч. Дарвина можно, а может, даже нужно критиковать. Но и библейская версия о происхождении мира, по — моему, не выдерживает критики. По Библии мир создан Богом одномоментно. «И стало так» — написано в ней. Слишком просто. Малоубедительно.
Кроме теоретизирования о происхождении мира, мой уважаемый сват корпит еще над переводом Библии на язык слепых народностей Тамэл. Кропотливейшая, как я потом убедился, работа! С использованием компьютера. И без
возмездно. На общественных началах, как у нас принято говорить.
Но и это не все. Он состоит еще в благотворительном обществе «Обед на дом». Раз в неделю (они там чередуются) он развозит на своей машине обеды на дом немощным.
И еще в каком‑то, где владельцы машин возят больных, не имеющих машин, к врачу. При этом «клиент» оплачивает только стоимость бензина.
Болезненная сваха, и та много лет работает корректором над переводом Библии для слепых другой народности Индии Марати. Тридцать восемь пухлых томов! И тоже безвозмездно.
Мы имели честь быть приглашенными на обед к ним в Чаттерис. Это километрах в тридцати от Литтлпорта. Там жили раньше мои молодые.
У сватов половина дома. (Дом на два хозяина, как у нас говорят.) Свой огромный они продали: старость — сужается жизнь, сужается площадь. Да и ближе к детям захотелось.
Крохотный внешний дворик, посыпанный гравием. Машина.
На наш звонок открывают не сразу. Так принято. Внук это знает, а потому не терзает кнопку: гранпа и гранма слышат и сейчас откроют. Вот только выдержат положенную приличием паузу.
Появляются. Улыбчивые, радостные. Не притворно, а натурально. И это сразу создает настроение. Входим. Теснота. Из большого дома в Америке вместиться в этот, конечно, не так просто.
Прихожая, переходящая в гостиную. Из прихожей — гостиной дверь в кухню, из кухни — во дворик. Манюсенький. Но с высоким забором. Мой дом — моя крепость.
Наверху две спальни и туалетная комната. В конце коридорчика — крошечный кабинет, где работает сват над переводом Библии на язык слепых далекой народности Тамэл. Он рассказывает и показывает. Надя переводит. Это нас довольно долго занимает.
Но вот зовут к столу.
Сваха, оказывается, американка по происхождению. А американки готовят вкуснее англичанок. Я в этом убедился.
В самом деле — все было вкусно. Даже экзотично. Я, например, никогда не ел молодые побеги бамбука. Куриные ляжки, зажаренные в отделенной кожице. Внешне кажется, что это котлеты. И я начал было есть вместе с кожицей. Надя тихонько подсказала мне, что кожицу не едят.
За столом сваха забавно шутила:
— Я пошла за него замуж, думала, откормлю, — говорила она, показывая глазами на мужа. — Но у меня ничего не вышло…
После обеда собрались во дворике. Сфотографировались на широких качелях, на которых любят отдыхать сваты.
Долго в гостях не принято засиживаться. Пообщались, и пора честь знать.
Сваты вышли нас провожать аж к машине. Это считается верхом уважения. Обычно гостя (гостей) провожают до двери прихожей, не дальше.
Всю обратную дорогу они стояли перед моими глазами. Особенно сваха. Преклонная, болезненная, превозмогающая хворь — она была искренне радушна. Чистенькая вся, аккуратная, доброжелательная.
Потом они приезжали к нам. На день рождения Анны: 25 июля ей исполнилось 18.
А перед моим отъездом в Россию они привезли торт, на котором по — русски было написано: «До свидания, Ротов».
В этот раз сват вытащил из кармана потертую книжицу и записал меня в свои святцы. В течение пятидесяти лет он записывает в эти святцы лучших своих друзей, родных и близких. Я удивился: ведь мы же не сошлись в вопросе происхождения мира. И вообще я неверующий. Хотя с уважением отношусь к религиозному учению.
— Не это главное, — сказал он, — главное, что нам приятно общаться. — И спрятал книжицу в карман пиджака.
Он в пиджаке, она в кофте. Хотя на дворе и в доме тепло. Я смотрю на них — кровь уже остывает. Думаю — может случиться, что видимся в первый и последний раз. В следующий раз встретимся, наверное, уже в мире ином.
Разговор как‑то сам собой перешел к бренности существования. Они не видят в смерти особой трагедии: это естественный переход из одного состояния в другое. В Англии вообще упрощенно смотрят на кончину. Как бы с медицинской точки зрения.