Данни ходит в школу без особого энтузиазма. И когда мы приходим за ним, расстается с нею без сожаления. Дома у него необозримая масса игрушек. Вплоть до блестящего никелем паровоза, который «сам» бегает, пыхтит, гудит и даже дымит.
Дома мама, сестренки. А в выходные — и папа. А теперь еще и гранпа. Русский дедушка.
Мы с ним крепко сошлись на том, что бегаем наперегонки. Во дворе по газону. Становимся на старт по всем правилам и чтоб не заступать линию старта. (Я нарочно заступаю, он поправляет меня). По счету «ван, ту, фри» бежим. На повороте я настигаю его, он оглядывается и наддает. Я громко пыхчу, кряхчу, делаю вид, что не могу его догнать. В конечном счете даю ему на шаг обойти меня на финише, вздымаю руки и победно кричу: «Данни победил! Данни!..» Он на верху блаженства. И снова становится на линию старта, бежать в обратном направлении. Я уже умотался, не могу.
Надя кричит ему с кухни: «Дедушка устал! Хватит!!!» Куда там! Он снова и снова. Или дает с полминуты передохнуть, и на старт.
Тогда я делаю «ход конем»: после трех, четырех пробежек, «победных» для него, на следующий раз обгоняю его и кричу: «Гранпа победил! Гранпа!!!» У него сразу отпадает охота бегать. Покряхтит этак сокрушенно и как бы невзначай переключается на что‑нибудь другое.
Иногда ему надоедают домашние игрушки. Тогда мы с Надей идем в игротеку, где выдают игрушки на дом. Заказываем что‑нибудь этакое… Он любит играть в пластмассовый дом и в горку. В домике откидной столик и два стула. Они там свободно размещаются с Каролайн. А с горки поочередно катаются на спине, на животе, х’оловой вниз и, естественно, на том месте, откуда ноги растут.
Целый день он в движении. Во дворе. Час, самое большее полтора, за мультиками, и опять во двор. На воздух. Здесь, у моего внука Жени все наоборот: почти весь день за телевизором и час — полтора на улице, на воздухе. Когда они дома, не на даче. Тот розовощекий, этот бледненький.
Забавный Данни и в пиковой ситуации.
На него, как на всякого ребенка, иногда находит. Во гневе он может выпалить маме или папе «Ай ноу лав ю!» (Я не люблю тебя!) Это у него самые бранные слова. Но через пять минут ему становится стыдно за такое поведение, и он начинает рыдать и прятать лицо в мамином подоле, или у папы в коленках. «Липнет» так, что от него невозможно отлепиться.
Иногда с сестренками поскандалит. Наскакивает. Девочки неумело, по — девчоночьи обороняются. Отпихивают. Люся, та выставит руки, он кидается, машет руками, а не достанет. Злится, ревет. На шум выбегает во двор папа. (Если он дома, не на работе). И начинает разбираться. Чаще всего виновным оказывается Данни. Следует строгое внушение. На что он негодующе отвечает: «Ай ноу лав ю!» Потом рыдает и прячет лицо. Марк успокаивает его.
Марк любит возиться с детьми. За столом ухаживает за младшими. Во дворе играет с ними. Живо откликается на их проблемы. Они тотчас откликаются на его зов. Приятно и забавно наблюдать за ними. Особенно слышать то
и дело «плиз» (пожалуйста) и «сорри» (извини, прошу прощения). И у них, как и у взрослых, — вежливость в порядке вещей.
У взрослых еще «дарлинг» (дорогой, дорогая). А если они позволили себе поссориться при детях, то потом принято извиняться перед ними. За то, что оскорбили их слух.
Но самое забавное начинается вечером, в 17.00. Марк кричит со второго этажа, если дети заигрались и прозевали время: «Данни!» «Кэролайн!» (Именно через «э»).
Они летят по лестнице вверх. Данни на ходу сбрасывает трусишки и с ходу в ванну, в которой уже клубится мыльная пена. Каролайн под душ. Или наоборот. Марк намыливает их и купает. Потом в легоньких пижамках они выскакивают чистенькие, розовенькие, с мокрыми, причесанными волосами во двор. Успеть поиграть до ужина.
Люся купается отдельно. Потому что уже взросленькая.
Надя зовет:
— Папа — а-а! Ужин!
Данни копирует:
— Папа — а-а! Уозен!
После ужина они разбредаются в сад, еще поиграть. Пока папа не позовет спать.
Вот он зовет их. Собирает в девичьей спальне и читает детскую книжку. Бу — бу — бу! — слышу я из своей комнаты. Потом разводит их по спальням.
Данни любит спать в обнимку с маминым халатом — он пахнет мамой. Но прежде чем отвернуться к стенке, кричит: