Я огляделся: действительно, делом тут и не пахло. И так во всей стране. И снова подумал с тоской и тревогой в сердце: а ведь и впрямь из этого роя… Ну, дальше вы сами знаете.
Но я стараюсь не думать об этом. Стараюсь почаще вспоминать внука Женю, который сказал вауЧИРИЙ. Устами младенца глаголет истина — чирий на неудобном месте. Ни сесть, ни лечь. Остается ждать, когда сам созреет и прорвется.
ТЕРРА ИНКОГНИТО — В ПЕРЕВОДЕ: КОЛХОЗ «КАЛИНИНА»
(Поездка в пореформенное село)
Впечатление от официальных поездок никак не «ложились» на бумагу. Помучившись день — другой над очерком, я отложил работу и стал ждать случая, чтоб побывать где‑нибудь инкогнито. Может, таким образом я увижу и услышу нечто, похожее на объективность. Говорят, «процесс пошел» — создано столько‑то тысяч фермерских хозяйств, агрофирм, малых сельхозпредприятий, которые вот-вот накормят страну. Ничего подобного! Страну по — прежнему кормят колхозы. Хотя их травят, давят экономически, насилуют политически, вынуждая прятаться на модные теперь вывески, отбиваться от горе — реформаторов, прохиндеев и проходимцев всех мастей, которыми зачумлена земля — наша кормилица. Экономические отношения правителей и колхозников приобрели дефективный «рыночный» характер: правители напустили на колхозников дикие цены на технику, горючее и удобрения, колхозники ответили им тем же салом да по сусалам. В результате мы имеем обморочные цены в магазинах. Наши радиотелегеббельсы обрушили потоки лжи и клеветы на колхозы, чтобы сломать последний хлебный оплот, пустить нас по миру с протянутой рукой. На протесты людей — циничные ответы: не нравится — не слушайте, не смотрите. Ах, так, сказали люди, когда вам не понравятся пустые магазины или наши цены на продукцию, мы посоветуем не ходить туда, питаться святым духом.
Так вот и живем — кто кого больнее доймет. Или кто кого ловчее обманет: правители врут и обещают лечь на рельсы, колхозники делают вид, что верят, и гнут свое дело. С чисто кубанским юмором и Лукавинкой поменяли внешние атрибуты: вместо колхозов они теперь называются Акционерными обществами, агрофирмами… А колхоз «Калинина» выдал еще тоньше — отказался даже от имени некогда славного Всероссийского старосты. И теперь называется Акционерным обществом «Колос». Вот в этом колхозе я и побывал инкогнито. Я наверное открою тактический секрет селян, но они простят меня, потому что игра‑то пошла уже почти в открытую: одни крикливо притворяются, что двигают какие‑то реформы на благо
людям, на самом же деле просто разрушают в очередной раз «до основанья, а затем»; другие делают вид, что подпирают эти «реформы» плечом, сами трудятся потихоньку на благо людей. Именно это я понял, побывав в колхозе «Калинина». И именно это вот — вот приведет в бешенство троцкистов всех мастей.
Попал я в колхоз действительно по случаю: племянник Коля, живущий в Новороссийске, отремонтировал свой автомобиль, разбитый «всмятку» товарищем по кооперативу, и решил его опробовать на большом расстоянии. Чтоб выявить послеремонтные дефекты и потом довести до ума. Он вспомнил о давней нашей с сестрой Валей (его мамой) просьбе свозить нас в станицу Придорожную, где нас приютили в войну как беженцев. Повидать и поблагодарить, если они еще живы, людей, давших нам кров и даже пищу на первых порах. Было у нас там и дело: взять справки, что мы работали в войну в колхозе. Зятю Павлу кроме того надо было подновить могилку брата.
Словом, помчались мы на юрком жигуленке по полям и весям Кубани: Крымск, Славянск, Тимашевск, Брюховецкая… Нам сопутствовала прекрасная погода: чистое небо, солнце. Обоч дороги — густые зеленя и тополя, подернутые зеленым пушком первых листочков. Весна!..
Мы вспоминаем: весна 1941 года, Новороссийск. Почти беспрерывные бомбежки. И днем и ночью. Завывания сирены, оглушительная пальба зениток, бомбы, пожары. Мы почти не вылезали из бомбоубежища. Именно в эти жуткие дни у нас переночевала женщина из Придорожной, приехавшая в город за хамсой. Они познакомились с мамой на рынке. «Та хиба ж можно так жить? — возмутилась она, побегав с нами ночь в бомбоубежище. — Поихальг к нам у станыцю…»
Помню, я никак не мог наспаться в станичной тишине.
Но война настигла нас и здесь: в один далеко не прекрасный день в Придорожную вошло бесхозное стадо свиней. Голодные, измученные жаждой, они кинулись по дворам, прося есть и нить. Их загоняли во дворы пачками. Кормили, поили, а потом пытались выставить за калитку. Но куда там! И тут по станице пронеслась шуточная песенка на полном серьезе: «Раз идет война — режь кабана…» И взметнулся над станицей отходный поросячий визг…