— Дядя! Дяденька! Побудьте еще немного! Пока она успокоится.
Сама метнулась в ванную и несет большую бутылку
импортного вина. А в ней почти половина еще. Видно, гости когда‑то не допили, а она спрятала от матери. Хозяйка кинулась к ней радостная. А та бутылку за спину.
— Не — ет! Вот дяденька распорядится, — и протягивает мне.
«Ну, думаю, еще не хватало мне пить в такой компании!..» А хозяйка сбегала на кухню и тянется со стаканом, клянчит:
— Ну пожалуйста! Ну скорее… — Не терпится ей.
Налил граммов пятьдесят. Она хвать у меня из рук, и
одним махом. И ладошкой похлопала по пустому рту, как бы закусила. Сразу оживилась. Глаза заискрились.
— Хочешь, — говорит, — тост скажу? Налей еще глоток. Ты такого не слыхал.
Смотрю на Катю, мол, как? Она кивает согласно.
— Только чуть — чуть! Самую малость.
Я налил. Она снова хвать. И говорит:
— Чтоб они сдохли! — это, значит, тост такой. Мне не понравился. Я удивляюсь. Она мне поясняет: — У нас в торговле, когда я работала, был тост такой. Чтоб наши конкуренты и налоговая инспекция сдохли. А теперь я им всем того желаю. Чтоб все они попередохли. А с ними и перестройщики — реформаторы. На поверку все они воры и ублюдки. Понимаешь?
— Понимаю. Но тост все‑таки…
— Плесни еще — скажу хороший. — И подставила стакан.
Катя взяла у меня бугылку и сама налила. Чуть — чугь, на донышке. На этот раз хозяйка (уже поправилась немножко) неторопливо, манерно этак отставила на отлете мизинец, хукнула по всем правилам питухов, выпила и говорит: «Чтоб мы не сдохли». Ну это еще куда ни шло.
Вдруг обошла меня этак, словно коня на смотру, и говорит:
— Слушай! Бери меня в жены. Ничего, что ты уже дедушка. Зато я молодая. Во будет пара! Я баба ласковая и сексуальная. И вообще. Если меня отмыть, подкормить и отвадить от выпивки… — И распахивает халатик. А там!.. — У соседа моего слегка заклинило дыхание. — А там, веришь? По нулям. То есть, ничегошеньки. Хоть бы тебе мини — бикини. Да еще крутнулась передо мной, руками наставила на меня сисенки… Катя, та в крик: «Мамка! Бесстыжая!..»
Я, конечно, ходу. Следом за мной Катя. Бегим мимо
мусорных ящиков, она туда бутылку с остатками: «Все равно найдет и выпьет».
Проводила она меня, поблагодарила. Постояли мы вот здесь, — сосед указал себе под ноги. — На этом месте. На душе скверно: человек в беде. Хоть бы взрослая, а то ребенок. Говорю, зайдем — покушаешь хоть. Нет, говорит. Спасибо. Надо домой идти, смотреть за ней. Вздохнула, покачала своей белобрысенькой головкой, подняла сжатый кулачок, мол, выстоим. И говорит: «Чтоб мы не сдохли!» И я в ответ то же. Вроде боевого девиза. Когда летали в войну, у нас был свой подобный девиз: «Не дрейфь в тумане»…
Так вот! Месяца через три, наверное. Словом вот, недавно, в сентябре, захожу в универмаг «Краснодар», а в дверях стоит девочка с протянутой рукой. Рука худенькая с синими прожилками. Знакомая! Смотрю: Катя! Глаза печальные, усталые. Под глазами синие круги. Взглянула на меня и отвернулась. Я ей: «Чтоб мы не сдохли». Девиз наш. Она — ноль внимания. Думаю — ошибся. И пошел себе. Вдруг слышу вослед: «А мамка‑таки повесилась!..»
Сосед умолк тяжело, угнулся, пряча от меня глаза. В горле у него, чувствую, горький ком застрял. Потом он справился с собой. И почему‑то повторил, показывая на свои руки:
— Ручки худенькие с синими прожилками.
Постояли молча. Я не знаю, что и сказать. Он поднял
на меня грустные глаза.
— Вот так! Дети беспризорные появились в городе… — Огляделся тоскливо и пошел в дом.
В порядке справки: по данным статистики население России в 1993 году уменьшилось на 800 тыс. человек.
«Кубанские новости»
02.04.1994 г.
КТО КОГО СПАСАЛ?
Я понимаю авторов письма, приведенного Валентиной Паленой в ее статье «Чужие». Они возмущаются поведением так называемых «беженцев» из Армении, хлынувших на Кубань. Понятны боль и тревога авторов: идет «бар
хатная» оккупация Кубани. И делается эго нагло, почти в открытую, с благословения и при щедрой поддержке власть придержащих и духовных отцов Армении. А власти наши и в самом деле делают вид, что ничего страшного не происходит. Правда, последнее время они собираются ввести «визовый» режим, навести порядок с иммиграцией, но… Оккупация тихой сапой пока продолжается. Разорили свою страну, лезут сюда…
И я не понимаю автора второго письма В. Симонян с хут. «Красное Поле» Курганинского района, которая явно пытается свалить с больной головы на здоровую. При этом в качестве «оглушительного» довода проводит аналогию с войной с Германией. Они‑де принимали всех. «Все они были для нас просто людьми, попавшими в беду».