Оказывается, Голубая линия была лучшим фортификационным сооружением времен Великой Отечественной. Построена лучшими военспецами рейха. Открытая в полный профиль, оборудованная и снабженная по высшему классу. И необычайной протяженности: если с одного конца, в Новороссийске войти в нее, то можно, не вылезая, выйти аж в Темрюке.
Сколько людей на ней погибло! Только и Крымске в одной братской могиле покоится пять тысяч наших бойцов.
Рассказывают, это был настоящий ад земной.
Слушая Семена Григорьевича, я вспомнил очевидца тех событий.
Лет пятнадцать тому назад мы побывали в Крымске с кубанским поэтом Иваном Беляковым, ныне покойным. Ездили с ним на Сопку Героев. Там на каменной стеле выпуклым шрифтом написаны его стихи. Чья‑то подлая рука зубилом срубила его имя. Теперь оно восстановлено стараниями простых сельчан.
Дело было осенью. Мы в шапках. С нами ветеран войны Владимир Петрович Ивлев, воевавший в этих местах. Он участвовал в штурме этой самой сопки, которая значилась высотой иод номером 121,4. Ломал Голубую линию. Вдруг снял шапку. Под ней — лысина.
— Здесь полысел. Мы здесь не седели, а лысели. Снимаешь шапку — вместе с волосами. От ужаса, который здесь творился…
Ехать на машине на Сопку Героев ровно семнадцать минут. А брали ее три месяца. И все‑таки взяли! Сломали! Волею к победе. И, конечно же, неисчислимыми жертвами.
Когда думаешь об этом, глядя на минеров — ветеранов войны, невольно приходит мысль: а сколько могло быть еще жертв, если б не они? Теперь они состарившиеся, многие покалечены, вымирающие безропотно, оставленные за бортом Указа Президента «О ветеранах». Их, видите ли, не считают участниками войны. Пожалели правители денег. Сами купаются в миллионах и всевозможных /льготах, а на стариков, отдавших молодость защите жизни других, у них денег нет. Президентская камарилья обложила себя благами. Парламентарии, избранники народа, месяцами сражаются за разного рода льготы и статусы неприкосновенности; «пострадавшие» за антинародную деятельность узники так называемого ГУЛАГа, насильственно эвакуированные во время оккупации, замечены и как‑то облагодетельствованы, а минеры, для которых война продолжалась еще более двух лет после ее окончания, которые продолжали гибнуть, — для них почему‑то не хватило ни сострадания, ни внимания правителей, ни денег.
Единственный человек из высоких руководителей, который пытался восстановить справедливость, приравнять минеров к ветеранам войны — это нынешний глава края Николай Игнатович Кондратенко, который в бытность свою
председателем краевого Совета народных депутатов подписал такое распоряжение. С перестройкой и реформами оно кануло в демократический беспредел.
Я думаю об этом под звонкие песни самодеятельных коллективов, пришедших порадовать минеров своим искусством. А на трибуне на красном полотнище упорно пестреет и бросается в глаза наскоро написанный плакат:
«Проверено — мин нет!
Козодав Петр».
А так ли?
Что‑то в глубине души не связывается. Тлеет какое‑то несогласие с этим плакатом. Хотя все идет нормально. Как будто по уму: администрация района честно, от души постаралась — и вспомнили, и организовали, и сказали добрые слова. Даже покормили ветеранов с традиционной фронтовой чаркой. Но вот с чем‑то душа моя не согласна. Не могу понять.
На улице хороший солнечный день. По Кубани шествует хороший праздник — 55–летие освобождения от немецко — фашистской нечисти. И здесь, во Дворце культуры с кратким и мощным названием «Русь», собрались люди, которые внесли свой вклад в Победу. И прекрасная юная ведущая в белой вышитой кофте, ладно и празднично облегающей ее фигуру. И музыка, и песни, и суетливая телевизионная команда с телекамерами, берущая на пленку этот исторический момент. И интервью. Все вроде хорошо. И всем нам, кажется, до лампочки, как там идет голосование в Думе — «за» или «против» Кириенко. Он с чисто гайдаровской самоуверенностью и совершенно пустопорожней скороговоркой отбрехивается от всех направо и налево, ломится в премьеры, с апломбом «богоизбранных». А мне в эти дни слышится ужасающий грохот последнего обвала российского величия.
Кто‑то из минеров выступает. Слушаю.
— …Давайте немного пофантазируем, — говорит худощавый, небольшого роста человек. Его, я слышал в вестибюле, называют командиром. — Давайте представим себе, что по мановению волшебной палочки с нас слетели пятьдесят пять прошедших лет. И снова мы здесь друг перед другом — все молодые и красивые, как в те далекие годы. А жизнь идет теперешняя. С ее разладом и развалом. Которые учинили нам демократы — злыдни. По сути дела — враги народа… — выступающий сделал глубокую паузу, кинул взглядом через правое плечо, указывая на лозунг на