новременно за Власовым было признано дисциплинарное право производства в офицерские чины вплоть до подполковника.
Эта телеграмма — приказ была согласована с Кальтенбруннером.
«Вместе с тем, — пишет в протоколе допроса Власова заместитель народного комиссара внутренних дел Абакумов на имя Сталина, Молотова и Берия, — Власов добивался перед гитлеровским правительством передачи в его подчинение сформированных немцами частей из советских военнопленных, находившихся в ведении штаба «добровольческих войск Востока» под командованием германского генерала Кестринга, бывшего военного атташе Германии в СССР. Однако передача этих войск осуществлена не была в сзязи с тем, что Гитлер боялся объединения всех этих разрозненных частей в одну армию.
Здесь уместным будет напомнить, что этот факт и другие нюансы (недоверие к Власову со стороны фашистской верхушки) побудили некоторых авторов, таких, например, как В. Успенский, написавший известный роман-исповедь «Тайный советник вождя», романтизировать факт предательства Власова красивой легендой о том, что «предательство» его есть претворение в жизнь дьявольски хитрой архисекретной операции, разработанной в недрах сверхтайного ведомства «тишайшего» Андрея Андреевича Андреева. Численностью всего в 100 человек, это ведомство подчинялось одному Сталину.
Сверхчуткий Гитлер якобы звериным своим чутьем догадывался о планах Сталина и поэтому его поведение и поведение его окружения в отношении Власова можно выразить русской поговоркой «и хочется, и колется»…
Красивая легенда, но..» всего лишь легенда.
А вообще, ни Гитлер, ни кто‑либо из его окружения до конца не верили Власову именно потому, что он — предатель. А предавший раз. и т. д. Немцы своих сдавшихся е плен презрительно называли «власовцами». И вообще, славяне у них — «унтерменши», то есть «недочеловеки». Впасоз и власовцы для фашистов были не более, как унтерменшами.
А как назвать их реаниматоров?…
«Голос Отечества», сентябрь 1998 г.
ОСТРОВОК ДУХОВНОСТИ КРИСТАЛЬНОЙ
Господь Бог все‑таки есть: по прогнозу погоды назавтра в районе Геленджика ожидались дожди с грозами. Я позвонил в Союз писателей — как насчет поездки в Джанхот?
— Как договорились, завтра в восемь, — услышал в ответ.
— Но по телеку передали неважный прогноз…
— Бог не выдаст, свинья не съест.
Вот и не верь после этого в Бога. Всю поездку нас сопровождала хорошая погода: ни капли с неба. Хотя тучки воловодились над горами.
За разговорами да смехом не заметили, как поднялись на Михайловский перевал.
С перевала довольно крутой и довольно долгий спуск. А вот и развилка: Джубга остается слева, мы поворачиваем направо. За окнами автобуса проплывают полузапущенные сады. Промелькнула Архипо — Осиповка, Пшада… Самые яблочные места. Мы выуживаем у Виктора Богданова купленные им по дороге яблоки — удивительно сочные, чистобокие. Выросли на свежем горном воздухе! Яблоками и персиками торгуют с земли, со скамеек. А время от времени за окнами проплывают обильные, похожие на городские, рынки. И чего там только нет: фрукты, овощи, грибы консервированные из прошлогодних запасов и новой закатки, мед. Торговцы медом почему‑то привезли с собой на рынок свои пасеки. На раскрытых «КамАЗах» тесными рядами установлены ульи. А меды разноцветные, а фрукты ядреные, краснобокие. Душа радуется! Слюнки текут! А на душе тревога — обилие это — по инерции. Над страной навис финансовый кризис. Проклятый доллар, ставший почему‑то мерилом нашей жизни, зверски вздорожал.
Наш микроавтобус карабкается до упора своих возможностей по крутой грунтовой дорожке. За деревьями уже мелькает домик Короленко. И тут наше транспортное микросредство совсем встало — дальше мотор не тянет.
Выходим и по расчищенной заботливо тропе — дороге поднимаемся к домику. Навстречу нам идет Валентина Семеновна, за нею чуть поодаль Владимир Федорович —
муж и жена Карачевцевы. Из племени доброхотов, настоящие подвижники, страстные приверженцы великого русского писателя. Это их стараниями и самоотверженностью спасен от уничтожения домик Короленко. При поддержке местных властей. А вот и они, власти: Галина Николаевна Гладкая. Заместитель главы города Геленджика.
Идем к домику. Чувствую, как меня цепко свежит чистейший горный воздух. Голова от него кругом. Нас берет на пленку Саша — оператор ВГТРК «Кубань». Возле домика под пушистым дубком со свисающими дульками желудей гуртуемся, сходу намечаем программу пребывания: незаметно образуется кружок, и Владимир Федорович подробно рассказывает нам историю строительства этого домика братьями Короленко — Илларионом и Владимиром. Не знаю, может, благодаря его рассказу про домик он становиться моим главным героем на весь день. Мне все время хочется рассмотреть его пристально. Что-то понять через него. Мне как‑то даже завидно, что коллеги слушают внимательно. А я не могу вслушаться. Я почему‑то всматриваюсь в каменную стену, в ветхие деревянные балкончики, и точит меня вчерашнее расстройство.