Он; «— Вы не правы, Православие терпимо к тем, кто…»
Вы: «— Очень зря терпимо. Терпим, терпим, да души теряем…»
Тут прорезался на миг прежний Владимир Крупин. Но только на миг. В самом деле. Наши духовные пастыри нынче призывают нас терпимо относиться к другим религиям. К иудейской тоже. И мы понимаем, что от этого православие тускнеет, теряет паству. Н6 в споре с протестантом Вы говорите об этом иносказательно, точнее, намеком. И тут на ум приходят слова Маргаритушки о «зубьях», как о ненужном «матерьяле» во рту. Потому что совершенно очевидно, Бога Вы явно не обрели пока, судя по «Крестному ходу», а «зубья» потеряли. И вместо них торчат огрызки, которыми Вы не в состоянии не только укусить, а даже поцарапать бесовские силы. Потому что в истовой вере, видимо, и на самом деле надо ходить пешком в оба конца крестного хода, как того требует святитель Николай от Прокопия Ивановича, уехавшего после крестного хода на автобусе. Он явился к нему во сне и пообещал «отдернуть одну ногу». У вас он «отдернул «зубы».
По поводу своей беззубости Вы и сами искренне недоумеваете: «И опять я себя обрываю, зачем ныть? Что толку? Не мы ли своим нытьем о том, что Россия гибнет, помогали ее гибели? То‑то злорадства было врагам: глядите, кричали они, эти русские сами говорят, что гибнут».
Между тем, в повести есть совершенно великолепный пример активного протеста. Правда, его подает нам нео
душевленный предмет — телевизор. Когда он, погруженный в воду молодыми охламонами, набежавшими к Великой, «…поступает единственно правильно — превращается в металлолом». Чем не символ активного протеста? А Вы строкой ниже пишете: «Идем обратно умиротворенные. И сердиться не можем и не хотим на дикие орды приехавшей молодежи. Три дня Крестного хода сделали нас (!) полными любви ко всем…»
Ко всем!
Если б Сергий Радонежский был «полон» этой самой любовью «ко всем», то мы, русские, давно уже говорили бы на татаро — монгольском диалекте.
Из головы все‑таки не идет вопрос: для чего Вы написали эту повесть — проповедь? Вы пишете, что во «искупление вины перед теми, кого описывал в повести «Великорецкая купель», описывал не как участник крестного хода, а как его зритель. А это не одно и то же — пройти с молитвенниками их путь или же, сидя в холодочке, расспрашивать их о пережитом».
Но ведь Вы, искупая вину перед героями «Великорецкой купели», впали в новый, еще более тяжкий грех. Не проникнувшись как следует сам верой в Бога, а потому плутающий еще, своим «Крестным ходом» зовете людей к самоуничижению, бессмысленной кротости и послушанию, к непротивлению злу насилием. В наше‑то время, когда разгулялись сатанинские силы, схватили нас за горло.
В крестном ходе участвуют человек четыреста. Вы плелись по вятской земле, кинув свои дела. Безвольные, сирые и «бессмысленные». До такой степени, что девушка Катя думает, что все вы «тругники» от слова трутни. «…Все работают, а мы просто так идем, вот и трутники». Ее поправляют — «трудники».
Да где уж! Под Горохово источник Казанской Божией Матери до сих пор не обустроен. Хотя крестный ход здесь бывает каждый год.
В Вас блеснула мысль: «Идем с Владимиром и мечтаем, если Бог даст пойти на будущий год, то обязательно отпросясь у батюшки, прийти в Горохово вперед хода к наладить подступы к источнику, сделать по склону ступеньки, перильца, сам источник обвести срубом, сделать желоб, поставить крест. Дай Бог!» Благие намерения — не больше. Судя по тому, как Вы рванули из Великорецкого на автобусе, Вашей ноги здесь больше не будет. И вот с такими благими намерениями да с молитвами Вы думаете
одолеть сатанинские силы?! Смешно! Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
Уверяю Вас, Владимир Николаевич, читая эти строчки, приведенные выше, бесовские силы в лице гайдаровских энцефалитников хохочут до коликов в животе. Они падают в обморок от такой удачи — пока эти бараны ходят по России с крестами да молитвами, мы в это время обтяпаем свои делишки. А в случае чего, мотанем в Америку. Им страшно понравится Ваша повесть — проповедь, обезоруживающая и без того измочаленный народ. Мало того, что Вы обезоруживаете свой народ принижаете его, гнете на колени перед бесовскими силами, Вы еще на манер «новых русских» не упускаете случая поиздеваться над ним: «Назревает любимое русское дело — раскол».