— Нет, дорогой. Сейчас мы поедем к маме, отдохнем немного и сходим к врачу.
Так мы и сделали. Женя дулся на меня, вращал недовольно глазами, отпускал в мой адрес издевательские шуточки, но я стоял на своем. И он покорился.
Врач, пожилая носатая женщина, выслушала нашу исповедь и вздохнула.
— Мужчины, мужчины! Не знаете куда приложить свою доблесть.
Она долго выслушивала и выстукивала Женю, заглядывала ему в рот, раздирала глаза; наконец сказала:
— Можете хоть сейчас отправляться пешком в Краснодар.
Женя взглянул на меня мстительно. А когда мы вышли от врача, успокоил:
— Но ты не переживай, старик. Ты старый, мудрый, осторожный друг.
— Ладно. Если ты такой герой, завтра мы идем на перевал. Поднимемся и спустимся. Я возьму с собой валидол и нитроглицерин на всякий случай. Если ты не попросишь таблетку, то делай потом что хочешь.
— Хорошо. Пойдем на перевал.
Маме моей Женя понравился сразу. И она приняла его как родного сына. Он держался просто и свободно. Как дома. Это и подкупило ее. Она готовила нам, кормила нас, сидела с нами по вечерам за долгими неторопливыми житейскими разговорами. Смотрела на него, и глаза ее весело блестели.
Надо сказать, Женя умел нравиться людям. В нем было что‑то обвораживающее.
Я вспоминаю часто о нашей студенческой жизни. Женя еще числился в Литинституте. Приехал на летнюю сессию сразу после туристической поездки в Англию и Шотландию. Приехал он тогда довольный, переполненный впечатлениями, но не подготовленный к сессии. Мы, конечно, помогли ему чем могли, и вот начались экзамены.
Как он будет сдавать, мы ума не могли приложить. Однако…
Сдали первый — он сдал не хуже нас. Сдали второй — он сдал лучше нас. Третий, четвертый. Он идет лучше нас по оценкам. Я поражен, Сеня выходит из себя.
— Ты шотландским виски поишь преподавателей что ли? — приставал он к Жене с возмущением.
— Хе — хе — хе! — похехекивал Женя. — Секрет фирмы.
Как‑то я улучил момент, когда не было Сени, и спросил:
— Женя, как тебе удается сдавать экзамены?
— Старик, все очень просто. Из трех вопросов в билете я хоть что‑нибудь да знаю. С этого и начинаю. А*потом рассказываю про Шотландию. И знаешь как слушают?!
Все ясно. Женя умел рассказывать. Отрывочные, разбросанные впечатления он увязывал сюжетом и даже идеей, если хотите. Заслушаешься. При этом он чутко улавливал реакцию собеседника и старался развивать именно ту тему, которая больше нравилась.
Идя на экзамен по Античной литературе, он выучил всего лишь одно четверостишье Сапфо, уловив на консультациях, что преподаватель А. А. Тахо — Годи неравнодушна к древней поэтессе. Вот это четверостишье:
Прочитал он, конечно, и кое‑что о самой Сапфо.
Судьба этой женщины удивительна. Не зря легенды о ней дошли до наших дней из VII века до нашей эры. Во время гражданской войны на Лесбосе она бежала в Сицилию. И только много лет спустя вернулась на родину. По преданию, кончила жизнь самоубийством из‑за несчастной любви. Бросилась со скалы. Сапфо писала о любви. О неодолимой, мучительной страсти. И сама она была страстной женщиной.
В билете, который достался Жене на экзаменах, вопроса о Сапфо не было. Но он попросил разрешения рассказать о ней. Преподаватель разрешила, поскольку очень любила поэтессу. Женя рассказал, не жалея красок. Наизусть прочитал четверостишье, потом все это ловко увязал с недавней поездкой в Шотландию. Да видно так интересно получилось, что преподаватель даже не вспомнила
о вопросах в билете. Женя вышел от нее с пятеркой в зачетке.
Он всегда говорил мне:
— В жизни все просто, старик. Надо знать слабости людей, а их немного.
Я всегда поражался его знанию жизни. Он моложе меня, но иногда мне казалось, что я имею дело с мудрецом по жизненному опыту.
На следующий день я поднял его рано утром. Встал он неохотно и плелся за мной на перевал без охоты. Я смотрел на него, принаряженного мамой в старенькие брюки и рубашку брата (в лес за перевал не надевают хорошее), и меня распирал смех.
— Женя, ты как будто в неволю идешь.
— Да, старик. Держусь на одном энтузиазме. Иду потому, что принял твою веру. Я буду вести аскетический образ жизни: недоедать, недопивать, лазать по горам, париться в бане, хлестать себя веником — лишь бы избавиться от лишнего веса.