погиб соседний полк. Сегодня вы посылаете на смерть мой полк. Не согласен… Разрешите доложить о моем несогласии командующему.
Генерал сам связался с командующим, и тот поддержал генерала Трифонова. Тут же командир полка был отстранен, вместо него командиром полка был назначен один из командиров эскадрильи.
С интервалом в пять минут полетели пара за парой. В расчетное время не вернулась первая пара. Не вернулась и вторая. Из третьей пары вернулся только один самолет. И тот сильно поврежденный. Вскоре полетел и я в паре с молодым летчиком нового пополнения. Случайно я обнаружил сигнал наведения немцев — поворотную стрелу из огромных красных полотнищ. Этой стрелой указывалось направление полета наших штурмовиков. Хитро придумано! По этой стпеле немецкие истребители безошибочно выходили на цель и мгновенно разделывались с нашими ребятами. Я понял замысел фашистов, приказал ведомому строго следовать за мной. Секунд десять летел по направлению, куда указывала стрела из полотнищ, потом круто повернул направо и снизился почти до вершин леса. Обманутые немецкие истребители, между тем, шли в атаку в направлении, указанном стрелой. Туда, где нас нету. А мы, развернувшись за автострадой, легли на параллельный дороге курс, и туг увидели «кладбище» наших штурмовиков. Они еще дымились тут и там. Нас спасла от гибели случайная моя догадка о назначении стрелы из красных полотнищ. Мало того, мы вышли прямо на цель: впереди виднелась колонна автомашин. По обочине двигались танки.
Маневрируя над автострадой, мой ведомый во время разворота нечаянно оказался впереди меня. И я видел необычный полет бомбы, которую он сбросил: прошив одну машину, она срикошетила от асфальта, прошила вторую, проломила крышу третьей, набитой солдатами, и взорвалась. Видно было, как трупы их разлетаются в разные стороны.
Увлекшись следующей атакой, мы прозевали появление вражеских истребителей. Они налетели на нас, как саранча. Мой ведомый был тотчас сбит и, объятый пламенем, отвернул от автострады к лесу. Меня блокировали с трех сторон и дали сигнал следовать за ними.
Угрожая расстрелом в упор, привели меня на ихний аэродром, расположенный на лесной поляне, недалеко от стрелы наведения. Меня придавили к полосе, и я сел. Ду
маю, все равно я вас проведу. В конце пробега развернулся и стал так, чтобы в удобный момент подвернуть еще на 45 градусов и быстро взлететь. Важно точно подобрать этот момент. Сижу в кабине, делаю вид, что освобождаюсь от ремней, сам посматриваю, где находятся истребители, сопровождавшие меня сюда. Вижу, они сделали разворот и пошли на посадку. Один из автоматчиков делает крест руками, мол, выключай мотор. И пытается влезть на крыло. Медлить опасно. А тут, чувствую, настал благоприятный момент взлетать. Зажимаю тормоза, даю полный газ мотору, струей воздуха сдуваю проворного немца. Истребители на подлете. Я подвернул им навстречу и под «брюхо». И огонь из всех видов оружия. Первый сразу круто рухнул. Я убрал шасси, чтоб не зацепиться за торчащий хвост упавшего мессера. Немного отвернул вправо, помахал крыльями и за лесок. Вскоре был дома.
Рассказав мне этот странный и страшный эпизод, почти на грани фантастики, Юрий Яковлевич помолчал, покашлял в кулак, посмотрел на меня искоса, улыбнулся.
— Ладно! Расскажу и это. С тех пор, как я побывал в «гостях» у немцев, Смерш не спускал с меня глаз. Сначала просто хотели арестовать и упрятать. Но кто‑то сильный защитил меня. Я был на хорошем счету у командования. Я чувствовал, да и сейчас чувствую, за собой глаз. Посмеиваюсь только. — Он снова искоса посмотрел на меня. — По — моему, и вы у них в поле зрения. Из‑за меня.
— Не может быть!
— Может. Я по письмам почувствовал. Кто‑то в них лазит…
Он усмехнулся печально.
— Такова селяви.
Бронепоезд у Темкино
В 1942 году стабилизировалась линия фронта под Вязьмой вдоль реки Воря, перерезав линию железной дороги из Калуги на Вязьму. Участок железной дороги за станцией Износки между Угрюмово и Темкино проходил в густом лесу, и нашими артиллеристами не просматривался. Именно на этом участке маневрировал немецкий броне
поезд: подойдет к линии фронта, обстреляет наши позиции и спрячется на время. А наши потом быот по пустому месту. Командование наземных войск попросило наше командование избавить их от беспокойного нахала.
Выполнение этой боевой задачи было поручено мне.
Из‑за низкой облачности мы не летали. Непрерывно моросил дождь, видимость не превышала 500 метров. Но меня это устраивало: не будут беспокоить истоебители противника.
Вдоль линии железной дороги пошел на запад. Вот промелькнули окопы нашей передовой. Земля унылая — словно оспой, покрыта воронками, обширные черные подпалины. И вот уже неприятельские рубежи. Почему‑то не стреляют. Наверное, не ждали в такую погоду, не готовы…