Кстати, Виктор Григорьевич — убежденный коммунист. Он не вышел из партии даже, когда суперпредатель всех времен и народов генсек Горбачев, объявил о роспуске партии. Правда, Виктор Григорьевич из тех коммунистов, которые верят не в марксистско — ленинскую науку о коммунизме, а в правильную основу, в народный стержень идей социализма. В праведные дела оболганного и обруганного строя. А нынешних осквернителей всего и вся не преемлет на дух. Как не принимал и тех, кто сквернил и поганил нашу жизнь при Советской власти.
Однако уступил мандат народного избранника. Я не совсем понимаю его. Замечаю с некоторой долей укоризны в голосе: так мы постепенно и всю Россию уступим. Он не согласен. Потому что смотрит на вещи реалистически — политик он никакой, а в психиатрии держит в руках важное дело — душевное здоровье людей. И находит это, особенно теперь, в условиях откровенного геноцида русского народа, более важным, чем заниматься бездарной говорильней в верхах.
Что решает Дума? Практически ничего. Всякое более-менее разумное решение Президент отменяет одним росчерком пера. Не он — так Совет Федерации.
Да, но противная сторона почему‑то дерется и держится руками и зубами за каждый мандат, лишь бы иметь возможность глаголить с трибуны Думы. И именно своими бездарными, а подчас и откровенно пикирующими речами разрушают малейшее здравомыслие. Значит, видят смысл в этой говорильне? Значит, есть какой‑то резон в ней?..
— Может, и есть, — неохотно соглашается Виктор Григорьевич. — Но по — моему, каждый должен делать свое дело. И в полемике тоже. Это мое кредо. Из четкого, компетентного выполнения своего долга складывается в конечном счете победа.
Резонно^ При условии, что мандат передан надежному человеку, профессиональному политику, борцу. Хотя я не убежден до конца, что в этой уступке мандата все правильно. Народ‑то тебя избрал, тебе доверил. А ты передоверил. И в этом есть что‑то… Тем более, Виктор Григорьевич сам обладает прекрасным даром располагать к себе, четко мыслит, убедительно гойорит. А эти качества архиважные сейчас и именно там, на нашем замусоренном и заслюнявленном бешеной слюной Олимпе. Я не совсем уверен, что там он был бы менее полезен.
Ну да ладно! Решил так решил. Так велела ему совесть, здравый смысл, профессиональный долг, наконец. Ответственность перед несчастными людьми, которых жизненные тяготы, беда или случай, а то и патологическая наследственность лишили душевного здоровья. В народе их мягко и жалостливо называют душевнобольными. Кстати сказать, не претендуя на оригинальность, и здесь, как и во всем, проявилась исключительная мудрость и благотерпимость русского народа. Не в пример некоторым нашим «суперинтеллигентам» типа Евгения Евтушенко, пустившего в оборот в своих виршах словечки «псих», «психушка». А то еще «дурдом!»
Мне никогда до этого, ни прямо, ни косвенно, не приходилось (Слава Богу!) соприкасаться с этой службой. А когда пришел и посмотрел на этих несчастных и на тех, кто изо дня в день годами, десятилетиями занимаются ими, на врачей, — твердо могу сказать: те, кто пустил в народ, и те, кто повторяет, как неумный попугай, насмешливые словечки «псих» и «психушка» — сами жалкие люди, общественное сознание которых ниже самой низкой отметки. Ерничать, а тем более хамить в адрес этих несчастных людей могут только полные дегенераты. Люди действительно душевнобольные, подлежащие лечению. Ради Бога! Когда ваш язык шевельнется, чтобы произнести эти кощунственные слова, а воображение очертит образ деспота — врача в белом халате, который скручивает больного, задумайтесь на миг, остановите язык и воображение, ибо завтра вы можете оказаться в таком же положении и на вас может обрушиться душевное нездоровье. Никто в мире
не гарантирован от этого недуга. Душевная болезнь — самая болевая, сверхболевая точка человечества. А люди в белых халатах, которые занимаются лечением душевнобольных — это поистине подвижники. Состоящие на службе сверхболевой. Хотя и здесь, как и во всем, не бывает правил без исключения.