Интересная с виду. Полный макияж на лице. Прекрас* но одетая по сравнению с другими. Кстати, хорошие вещи она выпрашивает у своих однопалатниц, потом не хочет возвращать их.
Она с жаром кинулась объяснять мне, что пишет стихи и немедленно хотела бы «показать» их. Я объяснил ей, что я прозаик, стихи не пишу. Она прекрасно меня поняла и выразила сожаление, попросила меня в следующий раз приехать с поэтом. Я пообещал, и она отступилась.
Другая женщина подошла ко мне и убедительно попросила передать привет известному кубанскому писателю.
И тут настал момент, по — моему, сказать, почему я обратился к этой теме? Виктор Григорьевич тоже интересуется. Ответ очень простой — чистая случайность. Он выступил с беседой перед коллективом редакции «Кубанских новостей» по их приглашению. Я был в это время в редакции. Мне предложили послушать главного психиатра края. Я остался. И был приятно удивлен вещами, которые услышал. В частности о том, что церковь в лице ее архиепископа Краснодарского и Новороссийского Исидора охотно читает проповеди больным. Некоторых даже исповедует в условиях больницы. Причем на исповедь к нему идут охотнее даже, чем к лечащему врачу и даже к главному. Чем персонал немало поражен и даже шокирован. Я подумал, если церковь пошла к этим несчастным, то почему писателю не рассказать о работниках этой службы? Если служитель православия подает руку помощи душевнобольным, то почему служителю литературы не порадеть? Не замолвить слово о людях службы сверхболевой. Ведающих самым тонким инструментом человеческого существования — душой человека. Тем более, служба эта — психиат
рия России — переживает сейчас, как впрочем, и вся Россия, не лучшие времена. Если мы, здоровые люди, никак не наладим между собой нормальные человеческие отношения, то что говорить о нашем отношении к душевнобольным? Не только среди обывателя, но даже среди медиков слышишь: «псих», «психушка», «дурдом». Печально!
Просторные поля, набухающие весенней «беременностью», свежий пьянящий воздух, обилие необычных впечатлений, и у меня у самого вскружилась голова. За чашкой кофе в родительском доме Виктора Григорьевича я задаю вопрос Лидии Гавриловне. (Она сияет вся за столом, радуясь необычному визиту старшенького. Их у нее трое. Сыны. И все живы — здоровы. Григорий Никитович тоже светится весь. Вначале он робел, вернее стеснялся Потом разговорился. Даже про Жукова вспомнил. Воевал в составе Белорусского фронта. Видел его вот так, рядом. Он не похож на того, что играет Михаил Ульянов. Спокойный, выдержанный, невысокого роста. Смотрит соколэм).
Я спрашиваю у Лидии Гавриловны, кто из трех сыновей самый любимый. Она с лукавинкой в глазах уходит от прямого ответа. Говорит, вот ему, старшему больше всех досталось.
— …Мы с отцом на работе, а он на хозяйстве дома. И живность накормит, и сам поест, и полы помоет. А народился Костик — еще и нянькой стал. И пеленочки сменит, и покормить ко мне на службу принесет. А как же! Надо! Как‑то он понимал, что надо. А подрос — стал подрабатывать. У нас зарплата маленькая, приходилось туго. А тут еще строить дом затеяли. Так он пошел на ток зерно перелопачивать. Потом учеба в Краснодаре, в медицинском училище. Потом армия. После армии работал медбратом в психиатрии. Потом институт… Младшие его слушают, советуются с ним…
На выезде из Краснодара по ростовскому шоссе Виктор Григорьевич показал мне место на углу Зиповской, где «голосовал» на попутную, чтоб домой наведаться. За рубчик. А родители давали на все про все пятерку на неделю.
Лидия Гавриловна, рассказывая о старшеньком, уже седоголовом, косится на него с любовью. А он сидит, слушает, не перебивает. Задумчиво улыбается. При словах: «Как‑то он понимал, что надо», встрепенулся, поднял указательный палец: «Как‑то понимал!..»
На обратном пути я размышлял над этими словами и понял до конца «секрет» его преданности избранной профессии и отказ от мандата. В Думе сидеть, речи умные толкать — почетно и красиво. А тут, в крае — надо! Надо держать психиатрию на уровне. Надо довести стройку нового корпуса до конца. Это главная забота и боль. Сколько сил, нервов, сколько томительных часов в приемных разных начальников! Сколько «дружеских» выговоров и упреков. Наподобие: «Других забот нет у России?» Или: «Колхозы вон сидят без горючего и удобрений, а ты — лечебный корпус, лечебный корпус!»
Новый лечебный корпус начали строить еще при Советской власти. И уже девять лет! Правда, дело движется к концу. Недавно побывал на стройке корпуса глава администрации края Евгений Михайлович Харитонов. Твердо пообещал помочь. И держит слово. Дай‑то Бог!