Скажем прямо, Николай Федорович — сложная натура. Неординарная. Многим неудобная. Зато с четкой линией в жизни. Или, как говорят в народе, с царем в голове. Я не знаю, кто и как из его окружения понимает его генеральную линию, я понимаю четко: делать людям добро. Созидать. Это его кредо.
Мудрые мира сего давно заметили, что человека выдают глаза. Где‑то когда‑то я вычитал эти слова и запомнил навсегда. И познаю человека через глаза. Мне кажется, они говорят о человеке больше, чем его слова и поступки.
Глаза бывают холодные, добрые, злые, строгие, добродушные… Взгляд бывает прямой, открытый, бывает из подлобья.
Взгляд доброго умного человека я могу расписать по мгновениям: первое мгновение — настороженное изучение, второе — интерес; затем информация отправляется в недра сознания, там мгновенно обрабатывается, и через глаза же выдается результат: или ответный отсвет души, или защитная непроницаемость. В зависимости от того, как воспринял он явившегося перед ним человека.
Николай Федорович и по должности, и по ходу дела из тех, кто почти ежеминутно вынужден оценивать людей. Он вечно «облеплен» людьми. И я по глазам его вижу, кого он жалует, а кого — нет. Он и сам говорит, что видит человека сразу, и сразу у него складывается к нему отношение. И не потому, что он такой прозорливый, а потому что некогда особенно раздумывать. Если понравился ему человек с первого взгляда, то кто бы что ни говорил про него, его уже не собьешь.
Если он поверил человеку, то уже безоглядно и до конца. При этом он отчетливо понимает, что бывают виртуозы в умении нравиться. А у самих — камень за пазухой. Обжигался в жизни не раз. Но… Что поделаешь: такой вот человек! Первая его заповедь — верить человеку. Ну, а если человек не оправдывает его доверия, то… это его, того человека, проблемы.
Внутри каждого из нас, как и внутри солнца, — как бы постоянно действующий реактор, который излучает биоэнергию. Эта биоэнергия и создает вокруг нас то, что принято теперь называть аурой. Никто не станет отрицать, что мы этой аурой воздействуем друг на друга. В присутствии одного человека чувствуешь себя комфортно, психологически уютно и телепатически контактно: как бы угадываешь его мысли, а он — твои. Когда говоришь и действуешь впопад. В присутствии другого сжимаешься внутренне, теряешься, тебя давит комплекс собственной неполноценности, и что бы ты ни сказал — все кажется не то, что бы ни сделал — все кажется не так. От этого еще больше теряешься и сникаешь. С Николаем Федоровичем всегда уютно. Даже когда он распекает. После разноса обязательно спросит: «Ну, что там у тебя?» И решает вопрос. Если это по делу. Если это без прелой подкладки. Его любимое выражение: «Японцы за минуту решают три вопроса». И на ходу, подчас спускаясь по лестнице, решает вопрос того или иного просителя. Разговорился с одним из таких. Иван Кириллович Николайчук — бывший летчик, сбрасывал на полигоне атомные бомбы, теперь
является председателем ассоциации ветеранов — инвалидов группы особого риска. Говорит: «Приятный человек, к нему приятно зайти. И вопрос решить, и пообщаться».
В нашей сволочной жизни мы уже осатанели от дел. Они, что снежный ком. Еще от неустроенности жизни и политических передряг. И так очерствели, что забываем порой позвонить друг другу, поздравить с праздником или поинтересоваться жизнью, здоровьем. Не говоря уже о том, чтобы просто пообщаться.
Дело было перед выборами губернатора края. Сижу дома, раскаленный впечатлениями от чтения одного важного документа, кстати, связанного с именем Николая Федоровича. Вдруг звонит телефон: мой коллега Петр Ефимович Придиус. Хохочет в трубку:
— Совершенно очарован твоим интервью на Красной… — И снова заливисто смеется. — Значит — голосование тайное?..
В самом деле: иду по Красной. Вдруг ко мне стремительно «подруливаег» девушка с микрофоном. А за нею оператор с телекамерой. Спрашивает: «За кого будете голосовать?»
— Так голосование тайное, милая девочка!
— Ну, хоть приблизительно, — несколько смутилась она.
— А хоть приблизительно, хоть точно — голосование по закону тайное. Можно я тайно проголосую?
— Можно, — говорит.
Совершенно чудесная встреча! И показательная, публично показывающая, как, не моргнув глазом, мы нарушаем главный закон страны — Конституцию, в которой черным по белому записано: голосование тайное.
Это мое «интервью» крутнули вечером по телевидению. При этом оборвали на полуслове, как только я заикнулся про тайное голосование. Я передачу не видел, а Петр Ефимович видел и позвонил. Поделился впечатлением.