— Я загляну к тебе перед сном, — сказал Корт, и, кивнув, я ушла.
В номере было тихо и пусто, но мне отчего-то была противна эта тишина и пустота. Хотелось орать, визжать, разбить что-нибудь. Я переоделась в халат — он входил в стоимость номера и, забравшись на двуспальную кровать, включила телевизор. Шел какой-то американский фильм, и, свернувшись калачиком, я вскоре уснула под глухое бормотание главных героев.
Проснулась я от стука в дверь. Было уже почти девять, и комнату наполняли сумерки. Решив, что это Корт, я пригладила волосы, наспех поправила халат и открыла дверь. Вскрик вырвался из моей груди, когда в комнату шагнул Лакс.
Он был здесь выше и старше, и его кожа была такой же фарфоровой, как и у вампиров, которых я уже видела, но я его узнала — я просто не могла бы его не узнать. Сердце рвануло куда-то ввысь, но я уже не была только Одн-ной, я была Ниной, и Нина ухватила это сердце и удержала его на земле.
— Разрешишь войти?
Я нащупала рукой выключатель, зажгла свет и молча отступила в сторону. Закрыв дверь, я привалилась к ней спиной, всего на мгновение, чтобы найти опору для следующего шага.
Лакс дошел до середины комнаты и обернулся ко мне.
— Мне сообщили, что тебе удалось бежать из плена, — сказал он. — Как только я узнал, я пришел.
— Я слышала о демоническом ребенке, — сказала я. — Вы его поймали?
Боже, о чем я? Почему я спрашиваю об этом, а не о том, зачем он сюда пришел? Что привело его сюда, но не смогло привести туда, где я стояла на пороге смерти? Почему спасать меня он послал вампиров, а повидаться с уже спасенной пришел сам?
— За ней отравится Терн, — сказал Лакс. — Силенка ушла в миры, настолько далекие от Белого, что я не смог последовать за ней. Лихорадка убьет меня там за пару дней. Терн никогда не был в Белом мире, он сможет пойти за ней до конца.
— Понятно.
— Завтра на совете я сделаю доклад по этому поводу, и ты все узнаешь. Только единственная просьба, Стилгмар. — Он помолчал. — Не упоминай о том, что видела меня в Снежном мире. Эта территория запретна для вампиров, я не должен был там находиться.
Повисло молчание.
Я не знала, что сказать, что сделать, я просто стояла, смотрела на него и ждала, что он скажет.
— Ли-ра погибла, — сказал Лакс. — Я узнал об этом совсем недавно. Мне очень жаль.
Я кивнула.
— Я зн…
— Ли-ра погибла, и я больше не связан обещанием держаться от тебя подальше, — перебил он.
Мне показалось, что мир вокруг сузился до размеров пятна — его лица, выражающего сейчас целую гамму чувств, от напряженного ожидания до попытки его скрыть.
Ангел, которому он дал обещание, умер. Лакса больше не сдерживают путы клятвы, данной одному из представителей старшей расы, он может делать все, что хочет.
Но я не хотела, чтобы он это делал.
— Лакс, — начала я, шагнув к нему, — послушай…
— Нет, послушай ты, — сказал он, тоже шагая ко мне. — Стил, я знаю, что наделал много глупостей. Я пытался внушить себе ненависть к тебе, я пытался заставить тебя меня возненавидеть. Я собирался уйти в быстрые миры, чтобы дождаться там смерти всех твоих воплощений. Но я не мог не увидеть тебя, когда ты так близко.
Он смотрел на меня так, словно ожидал, что я сейчас упаду к нему в объятья, и только эта уверенность, это почти торжество в его взгляде удержали меня от еще одного шага вперед. Вместо этого я вздернула голову и посмотрела на него с яростью и болью.
— И теперь ты пришел. Ты пришел, чтобы сказать мне это? Я могла умереть на той планете, Лакс. Моя жизнь висела на волосе, и спас меня Керр. Я страдала от лихорадки, и держал меня за руку Корт. Я едва не сгорела при побеге, и опять же, Корт вытащил меня из пламени. А где был ты все это время?
Почему ты был так далеко, когда был мне так нужен?
— Я пытался спасти мир, — сказал он, и оттого, чтобы это была чистая правда, мне стало еще больнее.
— Тебе нужно было спасать свою любовь. А ты просто сбежал от меня, закрывшись щитом равнодушия и решив за нас обоих, что для нас лучше. Ты трус, Лакс.
Я была неправа, я знала, что я неправа, и я говорила странные и нелогичные слова и делала вовсе не то, что хотела, но только это помогало мне удержаться и не сдаться тому, что я видела в его глазах сейчас. Потому что я знала, что даже если сейчас я поддамся этой слабости и позволю себе сделать то, что пока еще так отчаянно хочет сделать, по крайней мере, половина моего сердца, ничего не изменится.
Но ведь он это тоже знал.
— Я не могу позволить тебе разрушать меня, — сказала я. — Прости. Я больше не стану.
— Одн-на, — сказал он, не двигаясь с места.