Свора исчезла так же незаметно, как и появилась.
Я перевел дух. Слишком много напряжения. Слишком много нужно веры, чтобы быть дальше.
Я сказал: «Дело», — и вторая плита легла к моим ногам. Я укладывал их по широкому кругу, очертив ими шахту. Шахтой была резная чаша, полная янтаря. Его хватило бы, чтобы создать множество миров и царственно принять их как новую вотчину. В сумерках я сел возле чаши и стал смотреть на игру волшебного камня.
«Сколько жизней. Сколько смертей. Сколько власти», — думал я, вспоминая слова Лучника.
Не смотреть на камень было невозможно. Янтарь, из которого я мог создать все. Создать вечный мир и вечно править в нем под разными именами, но все это был бы один я. Наполняясь силой смертей. Наполняясь силой пустоты. И складывать новый Янтарь, чтобы, подбрасывая его вверх, творить. И насыщать, насыщать непреодолимую потребность воплотить собственное творческое начало. Стать равным Белому Богу. Наполнить пустоту новыми красками. И насыщаться, насыщаться, чтобы однажды стать выше всех. Владеть всем и в первую очередь самой Янтарной рекой. Безмятежное существование, полное неукротимого звериного начала.
Но что я буду иметь вместо этого — муки Защитника. Вечную охоту против себя и в конце темноту. Но ведь знаю я — новой жизни быть не должно. Звучит жестоко. Но не более жестоко, чем тяжелые мучительные болезни, смерти и убийства.
Ночь Ближних Горизонтов не была темной. Скорее это были сумерки.
Я сидел и слушал звуки ночи Ближних Горизонтов. Это была далекая и близкая тишина.
Я сидел и смотрел на Янтарь. Я страдал и пытался ответить на вопросы.
В острой тишине я услышал, как просыпался камень. И в круг янтарного света спустился Лучник. Я не испугался и не вздрогнул. Это были Ближние Горизонты, а здесь могло быть всякое.
Лучник сел рядом со мной и стал смотреть на Янтарь.
— Хочешь, я расскажу тебе свою историю? — спросил он своим тихим голосом.
Я кивнул головой.
— Годы назад, может быть, столетия, может быть, тысячелетия я жил в деревне. Однажды случилось так, что все дети деревни одновременно заболели. Что мы ни предпринимали, но болезнь не уходила. Детям становилось все хуже и хуже. И вот когда они уже были на пороге смерти, я вызвался проводить их по дорогам загробного мира. Я не хотел, чтобы им было страшно. Я дал свое согласие, и меня принесли в жертву в каменном круге. Я помню тот осенний день. Солнце было еще теплое, и мне предстояло остыть вместе с ним. Я не знаю, что двигало мной тогда, сострадание или уверенность в собственных силах. Мне помогала моя вера и знания того, что меня ждет после. Наградой моей должен был стать вечный покой. Я до сих пор помню запах опавшей листвы. Он успокаивал меня тогда, и я радовался, предчувствуя приближающийся час моего блаженного забытья.
Больных детей уложили вокруг меня, чтобы они все видели. Я не вскрикнул. Я улыбался до самого конца, пока сердце мое не перестало биться. Я терпел, чтобы дети видели, что это не больно и совершенно не страшно. Они также умерли тихо один за другим — ребенок за ребенком, сын за сыном, дочь за дочерью. Я принял их по другую сторону. Мы были в Преддверии. Я взял их за руки и отвел к Янтарной реке, где они встретили всех, с кем пожелали встретиться, и получили все, что хотели получить.
Как тебе моя история? — горько спросил Лучник.
Я промолчал.
— Но это не все, — усмехнулся Лучник. — Проклятый Тролль Преддверия! Он выловил наши души из реки. И я вступил с ним в сделку. Я поступил к нему на службу в обмен на свободу детей. У меня не было выхода. Так я спрятал детей от страха. Свора Тролля все равно бы завладела их душами. В тот момент, как я вступил в сделку, я пропал. Я поступил на службу к Троллям. Так я попал в Ближние Горизонты. Через какое-то время я проклял все и остался один. Я и сам стал проклятым. До смерти я верил, что попаду в мир тишины и покоя. Но не случилось так. Тогда несправедливость мира открылась мне во всей своей мрачной сущности. Так не должно быть. Так не должно быть. Я знаю. Теперь я понимаю, чем сильнее твой дух, тем ты более желанная добыча для Троллей. Они чувствуют это и всегда знают, чем купить тебя. Для них ты всего лишь материал в их вечной войне за Янтарь. Так они создают свои армии новых богов — послушных и готовых на все в поисках потерянного покоя.
Лучник помолчал, а затем продолжил:
— Я не знаю только, как расценивать мой поступок. Многие брали с собой детей, чтобы откупаться ими по дороге. Но ведь я исполнил свой долг, и все дети попали в реку. Но покоя я так и не получил. Что ты теперь обо мне думаешь, когда знаешь всю правду?