– Нихао, – без каких-либо эмоций сказала фигура молодым ломающимся баском. – Здравствуй, Иван.
Иван вздрогнул, попытался заглянуть под козырёк, но ничего не разглядел. Однако отметил, что русские слова произносятся с китайским акцентом.
– Кто ты? – спросил почти машинально, сразу не осознав, что неизвестный появился в лагере незаметно для караульных.
– Не узнал! Богатым буду, – усмехнулся незнакомец. – А помню, называл братальником.
– Сяосун? – вздрогнул Иван. – Ты жив?
– Если сомневаешься, потрогай.
– А как же ты… – Иван огляделся, ища глазами караульных, но их не было видно и пересвиста не слышно.
– Спокойно, – без угрозы, но явно предупреждая, произнёс Сяосун. – Мы ведь не шумим.
– «Мы»? – Конечно, Сяосун здесь не один, у Ивана внутри что-то ухнуло: так вот за кем он гонялся, играл в кошки-мышки и проиграл! – Ты – хунхуз? Бандит?
– Тихо! – Сяосун зажал ему рот. – Мы не бандиты. Не будет шума – не будет лишних смертей.
– Лишних?! – Иван вывернул рот из-под его руки, но кричать не стал: понял, что бесполезно.
– Да, лишних. В твоём отряде три подонка, которые топили китайцев. Я их навсегда запомнил. И Чаншунь – тоже. Они убили его семью и должны умереть…
Откуда Сяосун про Чаншуня знает, поначалу проскочило мимо внимания Ивана, а про каких казаков говорит Сяосун, догадался сразу. Были такие в его отряде. Три парня держались кучкой, вели себя грубо, командира слушались плохо. Одним словом, варначьё. Что же это, выходит, все уловки банды – ни тебе грабежей, ни боевых схваток – были из-за них?
А Сяосун продолжал:
– …Остальных мы не тронем. Они тогда были глупыми мальчишками. Мои сюнди на русских не охотятся, только на военных.
– Так мы ж военные, – криво усмехнулся Иван. Он лихорадочно думал, как же всё-таки поднять казаков, но в лагере было тихо. – И за вами гоняемся. Бывает, убиваем.
– Бывает, – согласился Сяосун. – В честном бою. Но у нас с вами ни одного настоящего боя не было. Мы не хотели. Я же говорю про тех военных, которые убивают беззащитных – женщин, детей, стариков, как это случилось в Благовещенске. Таким пощады нет и не будет!
– Кто так решил?
– Мы решили: я и Чаншунь. Мы вылавливаем убийц.
На этот раз Иван обратил внимание:
– Ты знаешь Чаншуня?
– Он помнит не только тех, кто его убивал, но и тех, кто спасал.
Иван вдруг почувствовал облегчение: он поверил, что его товарищам ничто не угрожает. Ну, за исключением тех троих. Хотя… Их тоже можно пожалеть: как-никак, русские люди. Но в голове словно что-то взорвалось: пожалеть?! Русские?! Они любовь его убивали, эти русские люди!..
Сяосуну, видимо, передалось его возбуждение: он успокаивающе положил ладонь на колено Ивана, легонько похлопал. Стало немного легче.
– Ты скажи, как вы тогда спаслись?
– Тебе спасибо: плавать научил.
– Значит, Цзинь тоже жива? – сипло спросил Иван. Перехватило горло.
– И Цзинь, и отец. – Сяосун помолчал и как-то неохотно добавил: – И твой сын – тоже.
– Мой сын?! – едва не вскрикнул, но вовремя прикусил язык Иван.
Голос «братальника» резко охолодел:
– А разве не ты стал первым у сестры? И, похоже, единственным.
Наступило молчание. Иван пытался осознать услышанное. Ну, конечно, он был первым! И единственным… наверное… Скользким червяком извивнулась мыслишка: а вдруг её снасильничали при изгнании? Хотел спросить, но язык не повернулся: показалось кощунством подумать так о Цзинь!
– Сколько ему лет? – наконец выдавил он.
Сяосун понял его мысли, и это ясно отразилось в ледяном ответе:
– Он родился четырнадцатого марта, ровно через девять месяцев после твоего отъезда. Нас погнали убивать через шестнадцать дней. Как ты думаешь, мог у неё кто-нибудь появиться за это время? Изнасиловать хотел Пашка Черных, но я его убил.
Пашка?! Кореш закадычный! Ах, подонок! Ты его спасал, а он… вон, значит, как! Ну, вернётся в Благовещенск, посчитаемся.
– Не убил, – хмуро сказал Иван. – Только ранил.
– Значит, убью. Где он? В Благовещенске?
– Нет, уехал в Хабаровск. С Еленкой.
– С Еленкой?! – почти вскрикнул Сяосун. – Почему?!
– Поженились. Она его любит.
– Это плохо! Это очень плохо! Я не могу… – Сяосун сглотнул, – не смогу сделать ей больно!
«И я не смогу, – подумал Иван, – она ж моя любимая сестренка! А Сяосун, выходит, был в неё влюблён. Вот так живёшь бок о бок, лицом к лицу и ничего не замечаешь, только собой занят, только о себе думаешь… А тут – соседи… близкие люди…»