Василий взял Цзинь под руку. Она была ниже его плеча, и его твёрдая ладонь оказалась у неё под мышкой. Она высвободилась и сама взяла его под руку.
Некоторое время шли молча. Потом Василий кашлянул, и Цзинь, словно спохватившись, торопливо сказала:
– Вы произнесли: «Сын – это святое»… У вас есть сын?
– К сожалению, нет. Я никогда не был женат.
– И никого не любили?! – удивилась она.
– Любил. И жениться хотел. Но девушка умерла от чахотки.
Василий говорил неторопливо, чисто проговаривая каждое слово. «Так, наверно, говорят большие начальники, – подумала Цзинь, – чтобы их подчинённым всё было слышно и понятно».
– А вы где служите? – спросила она.
– В Сунгари… то есть в Харбине. Недавно переименовали, ещё не привык. В Главном управлении КВЖД. Возглавляю службу эксплуатации южного отделения дороги. А вы?
– Я – помощница Семёна Ивановича по связям с китайским персоналом и вообще с китайцами.
– А русский язык где учили?
– В детстве жила в Благовещенске, там и научилась. А читать и писать по-русски учила Маша. Она – очень хороший человек!
– Да, Семёну повезло с женой. Скоро и малыш появится.
«А я и не заметила», – подумала Цзинь и устыдилась своего невнимания к подруге.
– Мне показалось, или вы знаете Фёдора Саяпина? Он ведь тоже из Благовещенска.
– Какого Саяпина? – как бы удивилась Цзинь.
– Ну, того, кто сейчас в гости пришёл.
– А-а… Нет, не знаю, – небрежно сказала она, но, видимо, сказала не очень уверенно, потому что Василий остановился, повернулся к ней лицом и мягко попросил:
– Если не хотите говорить – не говорите, но лгать… не надо.
– Лгать?! – Это русское слово было ей незнакомо.
– Говорить неправду, – поняв её незнание, пояснил Василий.
Цзинь густо покраснела и порадовалась, что в сумерках её смущение не видно.
– Простите… Да, я знаю Фёдора Кузьмича. Наши семьи дружили.
– А что случилось? Почему дружба в прошлом?
– Осада Благовещенска… – Цзинь пронизал ужас от одного лишь воспоминания, и ужас этот отразился явной дрожью в голосе.
– Знаю. – Прозвучало глухо и, как показалось Цзинь, виновато. – Стыдно и больно!.. – Василий помолчал и повторил с отвращением: – Стыдно и больно! – И добавил: – Не знаю, можно ли такое простить, но я прошу прощения. Поверьте, это было какое-то затмение. Русский народ не такой, он добрый, милосердный, незлопамятный…
Цзинь кивнула, взяла его под руку, и они снова пошли рядом. Но вспыхнувшая напряжённость не проходила. Молчание затягивалось.
– А вы где с Фёдором Кузьмичом познакомились? – наконец спросила она. – Он тоже в Главном управлении?
– Он при штабе Заамурского округа пограничной стражи. А познакомились… – усмехнулся Василий и коротко рассказал про поход от Хурхуры до Сунгари, про Фёдора и его сына. Казаки для него были сплошь герои. – А при осаде Сунгари Ивана тяжело ранили… очень тяжело, еле выжил, – закончил он. – Девчонка выходила, которую он от «боксёров» спас.
– Девчонка? – не сдержав прозвеневшую в голосе ревность, переспросила Цзинь.
– Ей всего пятнадцать было. Ихэтуани снасильничать хотели, Иван с товарищами спас.
– Теперь ей восемнадцать, – задумчиво сказала Цзинь. – Невеста!
– Да нет, жена, – возразил Василий. – И – мать. Сынок у них, Кузя маленький.
– Сыно-ок! – произнесла она, словно охнула, простое слово с такой тоской, что Василий снова остановился, взял её за плечи и попытался заглянуть в глаза.
Она отвернулась, но слеза блеснула в свете месяца.
– Та-ак, – сказал он, и по интонации было ясно, что всё понял. – Говорите, семьями дружили? Бывает… А давайте, мы с вами, то есть вы с сыном и я, будем дружить? Согласны?
Она кивнула почти машинально. Ей действительно захотелось быть ближе с этим сильным и, конечно же, добрым человеком. Но сразу подумалось: а как же Иван?.. Да, он казался и, пожалуй, был бесконечно родным, однако за годы разлуки, наполненные странствиями по Маньчжурии, он из реального человека постепенно и как-то незаметно превратился в бесплотный образ, временами тающий и снова проявляющийся, с каждым разом становясь слабее и слабее. Правда иногда, словно молния среди нависших туч, высверкивало воспоминание о тайных встречах с Иваном, и в эти мгновения желание любви пронизывало всё тело.
Она вдруг остро ощутила своё одиночество и кивнула ещё раз.
– Вот и славно! – Похоже, что Василий искренне обрадовался. – А для начала я попрошу Семёна отпустить вас на недельку, и вы приедете с сыном ко мне в Харбин. Даже можем вместе поехать. Я вам город покажу. Он стал большим, нарядным, торговым…