— Где Китаец? — выкрикнул он.
Собравшиеся вокруг бандиты вытолкнули вперед низенького коренастого молодчика. Киса, одной рукой держа у своего носа трусики, другой схватил Китайца за его бычью шею.
— Косишь налево, падла?
Большой палец Кисы уперся Китайцу в кадык и начал давить. Тот стоял, безвольно опустив руки, и лишь хрипел. Кривая гримаса застыла на его лице. На лбу Китайца появились крупные капли пота.
Киса вдруг оттолкнул его, шумно высморкавшись в трусики.
— Едем в казино, обуем лохов! — рявкнул он и взмахнул трусиками, как знаменем.
Боатва дружно приветствовала его слова.
В первые мгновения никто ничего не понял. Лаже звука выстрела никто не услышал. Голова Кисы вдруг откинулась назад и вбок, а на виске появилась красная дырка. Почти в ту же секунду вторая рана возникла у него на груди пониже шеи.
Трусики выпали из рук главаря, а сам он начал заваливаться назад. Мясник поддержал его.
Бандиты сначала отшатнулись, а потом сгрудились и засуетились вокруг.
Мясник осторожно опустил главаря на асфальт. Киса не двигался. Из его ран хлестала кровь, лицо стремительно бледнело…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
В гостиной на втором этаже подмосковного особняка Картавого горел неяркий свет. Старый вор стоял у раскрытого окна, навалившись руками на подоконник, и тяжелым, остановившимся взглядом смотрел в темноту.
На востоке за лесом разливалась утренняя заря. В потемках смутно угадывались деревья, коробка гаража, ограда и гориллообразная фигура Утюга у ворот.
Послышалось урчание автомобильного мотора. Картавый видел, как силуэт Утюга поплыл вдоль стены и скрылся из поля видимости. Вор пересек остиную и подошел к противоположному окну. Внизу створки ворот автоматически разъехались в отороны. На территорию дачи вползла «шестерка» Штрупа. Стоя за ширмой, Картавый наблюдал, как с переднего сиденья вылезает Геннадий, а сзади выбираются из машины два его парня. Оба рще мальчишки, на вид им нет и двадцати. Юная бандитская поросль, взращенная Геной в спортлагере «Сокол».
— Все сделано как надо, — сказал Штруп, входя в гостиную. — Работенка оказалась не из легких. Там всюду темень, горел только один фонарь у входа. Киса, на наше счастье, остановился как раз под ним.
Вовец внес закуску, поставил на стол тарелки и рюмки. Картавый налил себе и Гене коньяку.
— Садись, — велел он и сам развалился в кресле, взяв двумя пальцами с тарелки грибок и отправив себе в рот.
Гена сел. Вовец устроился рядом с боссом.
— Ну, а если бы он не остановился под фонарем, а прошел мимо, тогда что? — спросил любопытный Вовец, пока его хозяин закусывал.
Гена пожал плечами, улыбнулся своей обворожительной, немного циничной улыбкой. — У нас все было предусмотрено, — объяснил он, обращаясь скорее к Картавому, чем к его слуге. — При выезде на улицу они получили бы несколько гранат от Семы. Тогда братва не отделалась бы одним Кисой.
— Ладно, сейчас ты хорошо сработал, — сказал вор. — Полчаса назад мне звонил Мясник. Они думают, что это мытищинские.
— Что я говорил! — воскликнул Вовец. Законник недовольно покачал головой.
— И все же смерть Кисы не исправила твоей оплошности.
Генина рука с рюмкой замерла в воздухе.
— Валерия? — спросил он. В голосе его проскользнула тревога.
— Именно, — Картавый выбрался из кресла и подошел к окну. — Эта сучка подохла за пару часов о Кисы. Она сама придумала себе ловушку и четко я нее угодила. До чего же иногда бабы бывают глупы!
Известие о гибели Валерии стало для Штрупа приятной неожиданностью.
— Как ее убрали? — спросил он.
— Эта дура стала нас шантажировать, — с удовольствием пустился в объяснения Вовец. — Или мы, значит, тебя мочим, или она доносит на нас Кисе. Захотела, значит, посмотреть на твой труп. Ну, мы ей показали… — Широкий рот Вовца расплылся чуть ли не до ушей. — Пригнали заминированную машину! Она сунулась в багажник, смотреть, значит, на тебя… — Он беззвучно захохотал. — А босс ей еще говорит: мы, говорит, голову Штрупа в отдельный пакетик положим, чтоб ты могла взять с собой, на память… — Вовец давился от хохота. — И еще сто тыщ баксов сверху… Ой, дура баба, дура!..
Гена, глядя на него, тоже засмеялся.
— Звездануло так, что для крематория ничего не осталось!…
— И все равно, замочить ее надо было раньше, еще на даче, вместе с Сопилой! — раздраженно перебил Вовца хозяин, отворачиваясь от окна. — Баба-то она дура, да из-за своей дурости могла подстроить нам подлянку! А если она и правда написала это письмо?
— Какое письмо? — не понял Штруп. — Ну, она захотела подстраховаться, — начал объяснять Вовец. — Сказала, что напишет письмо Для Кисы и передаст его в надежные руки. И если мы ее, значит, чпокнем, то письмо передадут прямо Клее.
— Может, она на испуг брала, — предположил Гена.
— Не похоже, — сказал Картавый, начиная ходить по комнате.
Вовец неодобрительно посмотрел на Штрупа.
— Вот видишь, как ты облажался! Ее тогда еще надо было мочить, сучку! Что, если она правда написала свою маляву?
Гена молчал, глядя на Картавого.
— Допустим, она действительно написала это письмо, — негромко заговорил Картавый, как бы рассуждая сам с собой. — И что же теперь будет? Ведь Киса труп. У его братвы нет рулевого и не будет до тех пор, пока они не соберутся на сход-няк…
— Там и собираться-то уже некому, всех Кисиных перешмаляли мытищинские, — заметил Вовец. Картавый взглядом заставил его умолкнуть.
— Допустим, — повторил законник, — она написала это письмо и кому-то передала. У кого в конце концов оно окажется? У нового рулевого. И как он поступит?
Картавый вопросительно посмотрел на Вовца.
— Зависит от того, кого выберут, — ответил «секретарь».
— Правильно. А кого они выберут?
— У них только двое настоящих крутых остались — Мясник и Гаврила, — сказал Вовец. — Все остальные — так, лажа.
— Мясник и Гаврила, — задумчиво подтвердил Картавый. — Они обязательно поцапаются за руль. Если возьмет Мясник, то нам нечего бояться. Мясник верит мне. Все можно будет свалить на Сопилу. А если возьмет Гаврила?
— Хреново, — сказал Вовец.
— Гаврила недогадливей Мясника. Если он узнaет об этой истории с налетом на обменку, то не просечет, кто сегодня зашмолял Кису. Тут и сраться нечего. В тот же час вся братва будет…— Картавый показал пальцем в пол, — и нам гранты. Поджарят на паяльнике.
В комнате повисла напряженная тишина. Вор в мягких тапочках бесшумно прохаживался от окна к окну.
— Босс, а может, и нет никакой малявы? — робко подал голос Вовец. — Может, Валерия нас на испуг брала?
— Всегда надо быть готовым к худшему, — Картавый уселся в кресло, плеснул себе в рюмку коньяку и выпил одним залпом.
— Когда у них сходняк? — нарушил Гена затянувшееся молчание.
Картавый посмотрел на часы. Было четыре утра.
— Наверное, уже начался.
— Если выберут Гаврилу, поступим с ним как с Кисой, — сказал Штруп. Картавый усмехнулся:
— Если успеем.
— Сразу надо было дело делать4 — брызнув слюной, злобно тявкнул на Гену Вовец. — Поди теперь шмаляй их всех!
Штрупу он был противен. Демонстративно отвернувшись, Гена посмотрел на окно.
— В восемь обещал звякнуть Мясник насчет результатов сходняка, — сказал Картавый.
— А если звонка не будет? — спросил Вовец.
— Тогда будем думать.
— Чего думать, линять надо отсюда, пока Гаврила нас не застукал.
Картавый согласно наклонил голову.
— Возможно, придется поступить и так. Если выберут Гаврилу, то мы, пожалуй, переедем отсюда на фазенду. Выждем несколько дней, посмотрим, как поведет себя новый рулевой.
— Точно, — поддакнул всегда готовый поддержать босса Вовец. — Может, и не было никакой малявы. Валерия так, дурочку с нами играла…
Картавый усмехнулся, положил руку Штрупу на плечо.
— Не горюй, парень. Всякий может облажаться, не с тобой одним такое. А в Париж мы все-таки поедем!