Сучок зло зыркнул на «специалиста по оборонительным сооружениям», тот смущенно кашлянул, прикрыв рот рукой. Второй помощник плотницкого старшины, прихвативший с сундука что-то из закуски (наверно, чтобы не скучно было стоять, слушая пространные объяснения), не донес кусок до рта и уставился на Мишку с нескрываемым удивлением. Правда, было непонятно, что его удивляет: «нестандартность архитектурного решения», познания в области военной техники или лихой пересчет греческого таланта в пуды – новомодную систему мер, только-только начавшую внедряться на Руси[3].
– И еще, – продолжил Мишка, – башен надо больше, чтобы расстояние между ними было не больше пятидесяти шагов.
– А это еще зачем? – возмутился Сучок. – Да ты знаешь, сколько это стоит… – Плотницкий старшина запнулся и сформулировал свой вопрос по-другому: – Да ты знаешь, сколько народу понадобится?
– Народ будет, – уверенно ответил Мишка. – После жатвы.
Причина запинки Сучка Мишке была хорошо понятна. Закупом купца Никифора, вместе со всей своей артелью, Сучок стал недавно и с трудом привыкал к тому, что работает на хозяина бесплатно.
– После жатвы? Да там до осени всего ничего, дожди зарядят, какое строительство?
– Вот поэтому-то и начнете не со стен и башен, а с жилья для учеников воинской школы. Скоро их число удвоится, а нам и так тесно, чуть ли не на головах друг у друга сидим.
– А-а! Так это из-за тесноты твои ребята под дверью толкаются! – изобразил прозрение Сучок. – А я-то думал, что ты с нами в одиночку остаться боишься!
– Опасаюсь, – не стал спорить Мишка. – Утром тебя одного-то еле угомонили, а тут вас трое.
Было заметно, что Сучку очень хочется плюнуть с досады. На обе его подначки Мишка отреагировал не так, как должен был реагировать четырнадцатилетний мальчишка, а уж напоминание об утреннем «расстреле»…
– Башни-то для чего так часто? – напомнил «специалист по оборонительным сооружениям».
– Ты прости, мастер. – Мишка вежливо склонил голову. – Забыл сразу спросить: как тебя величать?
– Шкрябкой его величать, Шкрябкой! – встрял Сучок.
Меланхолия его как-то незаметно испарилась, и плотницкий старшина снова обрел обычную непоседливость и задиристость.
– А…
– А его – Гвоздем! – не дал Сучок открыть Мишке рот. – А меня – Сучком, а тебя…
Сучок опять запнулся. Христианское имя Мишки он знал. Знал также, что «курсанты» зовут его старшиной, но все это было не то, что нужно.
В ратнинской сотне, в течение сотни лет противостоящей язычникам, сложилась традиция подчеркнуто называть друг друга христианскими именами. Исключения у мужчин были редкими: Бурей, Пентюх… Если уж к человеку прилипала кличка, то упоминалась она вместе с именем: Лука Говорун, Леха Рябой, Фаддей Чума. Женщин, взятых замуж из дреговических родов, хоть и крестили, довольно часто звали прежними языческими именами, но это, как правило, было решением их мужей.
Иное дело было в других местах. Князья имели как минимум два имени – христианское и традиционное славянское, именовавшееся княжеским. Остальные же наряду с именем, полученным при крещении, и, у кого было, родовым именем почти обязательно имели кличку, порой весьма неблагозвучную. Именно эта кличка употреблялась в разговорной, а зачастую и в письменной речи.
Мишкиной клички Сучок не знал, потому и запнулся.
– А я – Михаил. – Мишка снова вежливо склонил голову. – Сын Фрола, из рода бояр Лисовинов. Еще, бывает, кличут Бешеным Лисом или просто Бешеным. А вы, мастера, как во Христе наречены?
– Варсонофием крещен, – Гвоздь изобразил полупоклон, – но зови, как все, Гвоздем.
– В Святом крещении наречен Нилом. – Шкрябка поклонился чуть глубже «коллеги». На употреблении клички он, в отличие от Гвоздя, настаивать не стал.
Мишка перевел вопросительный взгляд на Сучка.
– Сучок я, Сучок! – отозвался скандальным тоном плотницкий старшина. – А ты – Лис! Лис, лучше не скажешь!
Мишка сделал вид, что полностью удовлетворен ответом, хотя до удовлетворения было далеко. Сучок все-таки отыграл у него пару очков, не позволив Мишке самому выбирать, как обращаться к плотницкому старшине и, что было более чувствительно, сам как бы нарекая кличкой старшину «Младшей стражи». Теперь, в этом не было ни малейшего сомнения, иначе как Лисом Мишку в плотницкой артели звать не будут.
«Не самый худший вариант, сэр Фокс. Однако теперь звать Сучка Сучком вам «западло» – терять лицо нельзя. Придется обращаться по должности – «старшина». И ребятам наказать, чтобы так же обращались. У Сучка своя команда, у вас своя, но он – просто «старшина», а вы – «господин старшина». Две большие разницы, как говорят в Одессе».
– Ну вот, старшина, – Мишка выделил интонацией последнее слово, указывая, что впредь так и будет называть Сучка, – наконец-то познакомились. Лучше поздно, чем никогда.
– Хватит кланяться, дело говори! – повысил голос почти до крика Сучок. – Для чего башни так часто ставить?
«Ага, почувствовал, что я этот раунд вничью свел. Ты мне кличку дал, я – тебе. «И хто ж с нас моложее?»
– Причин для этого имеется две, – принялся объяснять Мишка. – Первая в том, что, если одну из башен захватят, с соседних можно будет ее болтами засыпать и под прикрытием стрелков отбить. Самострелы у моих ребят с пятидесяти шагов и кольчугу, и кожаный доспех, и стеганый пробивают надежно. Отсюда и расстояние. Вторая причина в том, чтобы осаждающим неудобство создать. Ров обычно засыпают в каком-то одном месте, ну бывает, в двух. Значит, врагам придется столпиться на нешироком участке, потому что обегать башню, да еще с тяжеленными лестницами на горбу, – дурных нет. Тогда и защитникам можно в этих местах погуще собраться – легче отбить приступ.
Сучок вопросительно глянул на Нила, тот задумчиво поскреб в бороде, зачем-то потрогал одну из башен на макете и наконец вынес вердикт:
– Вроде бы все верно, но работы прибавится. Вот, скажем, полсотни шагов. – Гвоздь развел большой и указательный пальцы правой руки и «пошел» этим «циркулем» вдоль стены. – Раз, два, три, четыре…
Мишка вместе со всеми следил за манипуляциями Гвоздя и вдруг понял, что именно не давало ему покоя, цепляя сознание. Форма периметра! Будущая крепость получалась вытянутой вдоль берега реки, хотя разумнее было бы сделать совсем по-другому.
На том месте, где планировалось поставить крепость, в Пивень почти под прямым углом впадал ручей, прорывший на своем пути небольшой овраг. Вторую стену крепости можно было бы вытянуть вдоль этого оврага.
– Тридцать шесть! – закончил подсчеты Гвоздь. – Тридцать шесть башен выходит. Изрядно!
«Бред какой-то! Почти полкилометра в длину и метров сто пятьдесят в ширину. Ничего себе «крепостца», по площади больше Ратного получится!»
– Погодите-ка, мастера! – Мишка выставил руку в протестующем жесте. – Вам малую крепостцу заказывали, а вы что удумали? Да сюда все Ратное поместится!
– Шьем на вырост! – тоном модного портного отозвался Сучок.
Мишке так и показалось, что он сейчас добавит: «Где талию будем делать?»
– Ты, Лис, когда-нибудь великие рати водить станешь, где-то ж их надо будет размещать! – ехидно добавил плотницкий старшина и хитро подмигнул Нилу.
Тот, занятый какими-то мыслями, шутки начальника не принял и вполне серьезным тоном объяснил Мишке:
– На острове свободного места оставлять нельзя, чтобы ворогам простора не было.
– На каком острове?
– Он не знает! – Сучок довольно хихикнул. – Ты как место для крепости выбирал, Лис?
– Никак не выбирал. – Мишка понимал, что из него делают дурака, но ничего с этим поделать не мог. – И никто не выбирал. Воевода Корней Агеич приказал, и все.
– Дурак твой воевода! И все вы тут…
Мишкин кинжал чиркнул Сучка по бороде, немного не достав до горла, плотницкий старшина отшатнулся, злобно оскалился и медленно завел правую руку за спину, но в дверь уже лезли, хищно поводя взведенными самострелами, услыхавшие Мишкин свист «курсанты». Гвоздь и Нил шарахнулись к стенам, а Сучок замер, повернувшись лицом к двери. Теперь стало видно, что его правая рука, заведенная за спину, уже легла на обух топорика, засунутого за пояс.
3
Пуд как единица веса впервые упоминается в грамоте князя Всеволода Мстиславича в 1134 г.; пуд заключал в себе 16 безменов, 40 больших гривенок или 80 малых.