Не успела она открыть дверь машины, как Реза вышел на крыльцо вместе с Майклом, который глядел в ее сторону – рассеянно и с нерешительной улыбкой на лице. – Скажи «Хош амади маамаан[2] – побуждал его Реза – Добро пожаловать в наш дом.
– Ну это уже просто сарказм, – сказала в ответ Кейт.
Лицо Резы расплылось в улыбке. – Прости. – Поцеловав его, Кейт взяла на руки Майкла; он возбужденно замахал ручками и, радостно посмотрев на нее, начал что-то лепетать.
– Кто-то меня до сих пор ценит. – Кейт как можно громче трижды поцеловала сына в щеку, а Реза придержал дверь, чтобы она вошла в прихожую.
– Хочешь, я его заберу, а ты немного расслабишься? – спросил Реза.
– Нет, я в порядке.
– Тогда займусь готовкой.
Кейт сидела на кухне и разглядывала лицо Майкла, очарованная его реакцией на монолог льстивых риторических вопросов. – А кто у нас самый красивый мальчик? Знаешь, кто это такой? – Иногда он как будто отвечал на ее слова изумлением, иногда – озадаченно хмурился. Но пока он был доволен, наблюдать за ним было сродни плаванию в теплом, безмятежном бассейне, что в сочетании с ароматом поджаривающихся трав, и легким шипением масла, переносило ее в неземной рай, такой же далекий от только что покинутого ею места, как сон и жизнь наяву.
Спустя какое-то время Майкл закрыл глаза, но Кейт дала ему поспать на руках до самого ужина; затем она переложила сына в кроватку и села за стол вместе с Резой.
– Я рад, что ты вернулась до того, как он уснул, – сказал Реза. – На работе затишье?
– Да, но в плохом смысле. Мы так и не нашли пропавшую женщину. – По возможности Кейт не хотелось ни говорить, ни даже думать об этом деле ближайшие двенадцать часов. – Как дела у нашей лапочки?
– Как всегда доволен жизнью. Вряд ли он выйдет из себя, пока у него как следует не начнут резаться зубки.
– Ума не приложу, откуда в нем столько невозмутимости? – удивленно заметила Кейт.
Реза нахмурился. – А разве есть варианты?
Кейт начисто вытерла свою тарелку оставшимся кусочком хлеба и откинулась на спинку кресла. – Это было изумительно. Спасибо.
– Ноошех джаан[3]– Реза поднялся, взял ее тарелку и, наклонившись, поцеловал жену в лоб. – Можно попросить тебя об одолжении?
– Конечно.
– Не возражаешь, если я сегодня вечером навещу отца?
– Конечно нет. – Говоря по правде, Кейт надеялась уснуть рядом с ним на диване за просмотром чего-нибудь легкого и расслабляющего, но Реза безвылазно провел в доме шесть дней, а с отцом и вовсе не виделся уже целых две недели. – Во сколько заканчиваются приемные часы?
– В девять.
Кейт взглянула на часы. – Тогда тебе стоит поехать прямо сейчас. Я приберусь.
Когда Реза уехал, Кейт какое-то время провела в молчании, затем встала и занялась мытьем посуды. Закончив с тарелками, она перебралась в гостиную и прощелкала ТВ-меню, но ни один из ситкомов не цеплял ее, когда Кейт смотрела их в одиночестве.
Она прошла по коридору в комнату Майкла и вгляделась в его спящую фигурку, едва заметную в блеклом свете уличных фонарей, пробивавшихся сквозь шторы детской. «Если кто-нибудь тронет его хоть пальцем», – подумала она. – «Кто угодно». Она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Кейт попыталась успокоиться, сделав шаг назад и осмыслив гипертрофированное чувство бдительности. У нее не было причин считать, будто сыну грозила какая-то опасность.
И все же она осталась в комнате и продолжала следить за Майклом, пока на подъездной дорожке не показался свет фар.
Реза, похоже, был не расположен к разговору, но когда они легли в постель, Кейт набралась смелости и ненавязчиво спросила:
– Как отец?
– Он принял меня за своего брата, – ответил Реза. – Решил, что я Амир.
Кейт попыталась перевести его слова в шутку. – По-моему, ты не очень-то на него похож.
Реза улыбнулся. – В моем возрасте у него было куда больше волос, чем сейчас. И новая прическа каждый месяц. Наверное, одна из них оказалась похожей на мою.
– Но он хотя бы был рад тебя видеть? – спросила Кейт. Она знала, что Хассан и Амир были близки; лучше уж, если тебя навестит родной брат, чем совершенно незнакомый человек.
– Он был рад возможности поговорить с Амиром, но не так рад тому, где они с ним оказались.
– Снова в Исфахане[4]
Реза покачал головой. – Он думает, что попал в центр временного размещения мигрантов. А с какой еще стати его будут держать взаперти люди, говорящие по-английски?
– Господи. Надеюсь, персонал больницы не ведут себя, как эти уроды. Из всех историй, которые ей доводилось слышать от Хассана, больше всего ей в память запал рассказ о розовощекой девушке из Порт-Огасты – лет девятнадцати-двадцати, ничего не знающая о жизни, но с раздутым от собственной униформы самомнением, – заявившей мужчине, родителей которого муллы казнили прямо у него на глазах, и который последние четыре года провел в заключении по разным уголкам австралийской пустыни, что из-за участия в голодовке с ним будут обращаться, как с ребенком, и лишат таких экстравагантных привилегий, как право на посетителей и телефонные звонки, пока он не повзрослеет.
4
Третий по величине город Ирана, административный центр одноименной провинции –