Когда она обошла машину и заглянула под капот, то увидела черный ящик – все еще целый. Предполагалось, что устройства записи данных достаточно надежды, чтобы пережить сгоревшую батарею, а значит, несколько дней под водой никак не отразятся на их работоспособности. Она развернулась и крикнула патрульным:
– У вас есть интерфейсный кабель?
– Лучше подождать, пока мы доставим ее на стоянку при автозаводе, сержант, – ответил старший из них.
– Так у вас есть кабель или нет?
Он с секунду задержал на ней взгляд, а затем направился к своей машине. Кейт спрыгнула вниз, чтобы забрать свой планшет.
Передача заняла всего несколько секунд, но сами данные были зашифрованы; сидя в своей машине, Кейт пыталась убедить производителя переслать ей ключ дешифровки. Магистрат санкционировал расшифровку еще в день пропажи автомобиля, но даже имея на руках цифровой сертификат, подтверждавший этот факт, Кейт потребовалось три попытки, прежде сайт Тойоты смог отличить ее от хакеров и интернет-ботов.
Первым делом она изучила падение в реку. Десятью минутами ранее Натали отключила функцию супервизора, и хотя программное обеспечения машины не дотягивало до полноценной психиатрической оценки, до этого момента оно не замечало в поведении Натали намеков на воздействие препаратов или каких-то патологий: она не виляла на дороге, не материлась во весь голос, не дремала за рулем. Переход на ручное управление, по сути, запрещал автомобилю доверять мнению своих собственных систем, поэтому несмотря на то, что черный ящик продолжал прилежно записывать GPS-координаты, в тот момент, когда Натали съехала с дороги, машина уже не могла судить о благоразумности ее поступков. С ее точки зрения у водителя могли быть все основания считать, что датчики автомобиля вышли из строя, и если машина не заткнется, полностью уступив контроль водителю, ее неисправность может стоить кому-нибудь жизни.
Но по данным GPS-трекера уже можно было сделать вывод, что Натали все это время двигалась с умеренной скоростью. Она разогналась достаточно, чтобы импульс позволил ей преодолеть берег реки и заехать в воду, но не стала вдавливать педаль в пол, ускоряясь, как сумасшедшая, и мчась вперед навстречу забвению. Когда машина остановилась в реке, у нее даже не сработали подушки безопасности.
Кейт снова переключилась на утро, в которое произошли убийства, и проследовала за машиной от места преступления. Поначалу Натали как будто бы ехала прямиком к дому своей матери, но передумала, оказавшись всего в нескольких кварталах от цели. Она развернулась и направилась к квартире своей подруги Мины, но в итоге снова ретировалась. Следующим на очереди был дом ее брата. Затем – еще двое друзей. Телефона при ней не было, а все упомянутые люди утверждали, что не контактировали с Натали ни в тот день, ни позже. Но в очередной раз решив, к кому обратиться за помощью, она, по-видимому, отказывалась от задумки, не дожидаясь, когда ей ответят отказом.
Кейт еще могла понять, что женщина, убившая семью в состоянии психотической фуги, а затем вернувшаяся к реальности, в отчаянии попыталась бы встретиться со своей матерью, но в последнюю минуту решила бы, что не встретит с ее стороны ничего, кроме отвращения. Вот только с какой стати ей было представлять целый ряд других людей, которые, по ее мнению, могли отнестись к Натали с большим пониманием, а затем отказываться от новоявленной надежды всякий раз, как ту предстояло испытать на практике?
Бросив все попытки встретиться с кем-то из знакомых, Натали направилась к торговому центру, расположенному вдали от ее дома, и оставила машину на парковке, где та простояла почти три часа. Целая уйма времени, чтобы потратить его исключительно на сбор провизии перед тем, как рвануть из города – чего она, как выяснилось, делать вовсе не собиралась, если конечно, ей не удалось обзавестись еще одной машиной. Сбежав из дома, Натали взяла свои банковские карты, но так ни разу ими и не воспользовалась; что бы она ни купила в торговом центре, платить ей бы, скорее всего, пришлось остатками тех трехсот долларов, которые она сняла со счета несколько дней тому назад.