Я начала свой путь в Пенсильвании, проехала 5600 км через десять штатов за шестнадцать дней и прибыла в Калифорнию незадолго до 11 сентября 2001 г., когда Америка в одночасье перестала быть местом, где необычного вида иностранка может неспешно путешествовать по глубинке в старом минивэне.
С окончанием поездки настало время начинать новую, преподавательскую жизнь. Я изо всех сил старалась доказать, что заслуживаю своего места не только из-за политики этнокультурного разнообразия, поскольку подозревала, что мне предложили его именно по этой причине.
Преподавать оказалось трудно. Я воспитана в культуре, где правитель, отец и учитель составляют «святую троицу», и не могла привыкнуть к тому, что студенты видят в преподавателях друзей и спокойно оспаривают их мнение. Конечно, я в какой-то мере знала об этом по личному опыту в магистратуре Мичиганского университета, но с позиции преподавателя все воспринималось иначе.
Сначала я вела занятия так же, как преподаватели, учившие меня в колледже. Я ошибочно считала, что студенты, благодарные за знания, которыми я с ними делюсь, станут впитывать мои слова как губка. Студенты, однако, были другого мнения. Они восседали в аудитории, скрестив руки на груди, и мне приходилось добиваться их уважения и внимания. Здешняя атмосфера была совершенно непохожа на обстановку в моем колледже в Корее, где принадлежность к университету в качестве студента или преподавателя являлась предметом гордости и требовала уважения.
Я слишком поздно поняла, что лишена природного дара преподавать. В отчаянии я направила все силы на исследования. Шли годы, я приспособилась, насколько могла, и в конце концов была принята на постоянную работу. Неожиданно со мной связалась Синъён Юн, пишущая о науке журналистка из Кореи, и предложила вести рубрику об эволюции человека в научно-популярном журнале Gwa Hak Dong A. Это меня заинтересовало, и я начала писать очерки для широкого круга читателей по всевозможным темам, связанным с эволюцией человека. Работая над рубрикой, я поняла, насколько ограниченна и неэффективна односторонняя и дидактичная передача информации. Однако именно так я и преподавала.
Я начала рассказывать студентам истории, как в очерках для корейского журнала, и произошло чудо – у меня появилась увлеченность и энтузиазм в отношении своего курса «Введение в биологическую антропологию».
Некоторые преподаватели предпочитают камерные занятия, глубоко исследуя узкую тему с немногочисленными заинтересованными студентами. Когда-то я была в их числе, но теперь мне больше нравится массовость. Кое-кто из сотен студентов, посещающих широкий вводный курс, записывается на него только для того, чтобы выполнить общие требования к учебной программе. Раньше меня удручали скучающие лица слушателей, сидящих на галерке. Теперь я стараюсь зажечь в них искру любопытства, пробудить желание узнать больше, поэтому мне не надоедает читать этот курс, хотя его содержание практически не меняется. Как результат, некоторые из студентов, выбравших его по необходимости, а не по желанию, приходят к мысли сменить профилирующую дисциплину на антропологию.
Я обнаружила, что темы, интересующие юных учащихся, захватывают и взрослых. Неудивительно: вопросы о том, откуда мы взялись, как жили и почему выглядим так, а не иначе, относятся к числу фундаментальных, волнующих каждого в определенный период жизни. Газетные и журнальные статьи об открытиях ископаемых останков предков человека всегда привлекают внимание. Все истории из области нашей эволюции учат, что не бывает единственно верного ответа и не бывает плохих вопросов: эволюция человека – вечно меняющаяся область знания.
То, что принимается за верный ответ сегодня, может быть поставлено под сомнение новыми данными и гипотезами завтра. Признак, полезный с эволюционной точки зрения, способствующий приспособлению, приобретается в конечном счете случайно. Особям, имеющим признак, который возник случайно и обеспечил им преимущество в столь же случайных внешних условиях, удается оставить чуть более многочисленное потомство, однако характеристика, выгодная в определенный момент времени, не остается выгодной навсегда. Все меняется.
Это относится ко всей долгой эволюционной истории человека. Разумеется, в нашем развитии были крупные прорывы, достижения, продвинувшие наш вид вперед: прямохождение, увеличенный головной мозг, зависимость от культуры. Однако, приглядевшись к пути человека, мы видим не прямую линию, а извилистую, петляющую тропу. Человечество не утруждало себя поиском наилучшего долгосрочного пути развития. Мы шли вперед, принимая наилучшее доступное решение в каждый момент в зависимости от конкретных условий.