Теоретически Лесе нужно было лишь мысленно позвать Айялу в случае серьёзной необходимости, и та услышала бы её незамедлительно на другом конце Вселенной.
— Пользуйся зовом лишь по действительно важным поводам, — предупредила эйянка. — Этот способ чаще всего используется как призыв на помощь. В сообщение зова должна быть вложена очень кратко и чётко сформулированная информация — несколько слов или один образ. Длинные сообщения таким способом передать не удастся.
В прощальную ночь у Леси не было сил даже заниматься любовью: охваченная отчаянной, парализующей тоской, она могла лишь сидеть с Айялой в обнимку на диване и смотреть «Пиратов Карибского моря», утопая в тонком аромате весенней листвы. От неё будто половину души отрывали. Айяла была огорчена её состоянием и пыталась приободрить — объятиями, поцелуями, нежными прикосновениями кончиком носа к щеке: у эйянок это считалось интимным жестом особого расположения.
Когда звездолёт поднимался в ещё тёмное утреннее небо, он на мгновение потерял режим невидимости. В это время по улице плёлся всё ещё поддатый Петрович, заросший недельной щетиной. Проводив осоловелыми глазами летательный аппарат, он ошалело перекрестился:
— Оссссподи Иисусе, Мать Пресвятая Богородица! Эн-Эл-О!
Аппарат исчез светлой звёздочкой в глубинах зимней бездны. Вот и всё... Леся знала из объяснений Айялы, что перелёт на большие по астрономическим меркам расстояния совершался с помощью телепортации и занимал считанные секунды. В остальных случаях звездолёт мог пользоваться и собственным двигателем — смотря по обстоятельствам. Телепортация крупных объектов, таких как космические летательные аппараты, «жрала» очень много энергии — за один такой «прыжок» топливный отсек пустел наполовину.
Выяснилась и причина исчезновения Марьяны: общие знакомые доложили Лесе, что она все новогодние выходные пила, дебоширила и в итоге попала в отделение полиции. До уголовной статьи дело не дошло, ограничилось «административкой». Леся забрала бывшую девушку из отделения на машине, отвезла к ней домой. Бледная, встрёпанная, та держала худыми пальцами сигарету и жадно курила, и её щёки вваливались при каждой затяжке. Судя по всему, она не помнила ни анабиоз, ни события, предшествовавшие ему.
— Вот видишь, до чего ты меня довела? — хрипло проговорила она.
Видимо, лицо Леси было чужим, как каменная маска, потому что в глазах Марьяны отразился не то испуг, не то растерянность. Во взгляде Леси ледяными сверкающими буквами было выложено: «Это — последний разговор. Всё». И что-то тренькнуло, будто струнка лопнула.
— Ты учудила это по своей воле, никто тебя не заставлял, — сказала Леся. — Если с целью воздействия на меня — извини, но это бесполезно. Меня всем этим уже не проймёшь. Раньше меня это цепляло, сейчас стало как-то всё равно.
Она удалилась из социальной сети, сменила номер. Снова постылая работа навалилась на неё гранитной плитой, неподъёмной, давящей... Она ползла и тащила её, каждое утро вставая, как на казнь. Ни одного положительного момента она не могла в ней отыскать, свои обязанности исполняла механически. Это был тупик. Она устала и выгорела дотла.
Небольшая задержка месячных сперва не встревожила её — пока не стала большой. «Да нет, не может быть», — гулким эхом отдалась в черепе и в сердце догадка. У неё тогда были безопасные дни цикла — а вот поди ж ты!.. Чем она думала? Чем угодно, только не мозгом. Её свели с ума сказочные ароматы, фейерверк ощущений, все эти ошеломительные слияния, такие невероятные, небывалые — просто затмили разум. Ни одной мыслишки, даже самой маленькой, не всплыло. Но могли ли их расы скрещиваться? Уж слишком они разные... Да кто их там знает, этих эйянок!
Леся купила тест — две полоски. Купила ещё несколько, разных производителей — и опять положительный результат. Тогда она сдала анализы, и ей вручили бумажку с окончательным подтверждением беременности.
Она не знала, радоваться или плакать. Сумбур чувств накрыл её прямо на улице, после выхода из женской консультации, и она села даже не на скамейку, а куда пришлось — на край заснеженного цветочного вазона.
Ментальный зов! Айяла должна немедленно узнать. Над формулировкой Леся долго думала, а потом, гуляя по магазину игрушек, приложила к своему животу пластикового младенца, глядя на своё отражение в зеркальной двери. Этот-то образ она и послала через миллиарды километров звёздной черноты, не зная, получилось ли у неё.
Ответа пришлось ждать целую мучительную неделю. Во время обеденного перерыва на работе у неё вдруг заломило в висках, кабинет поплыл в звенящей пелене, а в голове прозвучал знакомый голос: