Барри был в восторге. Неожиданно ожил его фонограф, выводя мини-мелодию на тему песни об улице восточных кунжутов.
Барри засмеялся и захлопал в ладоши. Он спрыгнул с кровати и побежал к открытому окну. Где-то вдали залаяла собака, но во дворе было темно и тихо.
Комната Барри находилась в конце коридора. Мальчика одолело любопытство, и он побежал гостиную. Тут было темно, горел только маленький синий ночник. Барри почувствовал что-то неладное. Все окна комнаты были широко распахнуты. Ночной воздух вливался сквозь кружевные занавески, своеобразно шевеля их.
Передняя дверь была тоже широко открыта, и на фоне темной ночи на крыльце ярко светился фонарь.
Все это было странно, но малыш не испугался. Он с нетерпением ожидал новых забав.
Из открытых окон и двери доносился странный запах: так обычно пахло на улице после грозы. Барри удивился, так как он не слышал грома и шума дождя. Кроме того, запах был все-таки несколько иным.
Барри решил исследовать кухню. Там также все окна были открыты, а ветер дул уже по-настоящему. Задняя дверь была полуоткрыта и временами издавала скрип.
Дверь будки собаки Бинго сорвало с петель. Она валялась на полу, а Бинго в будке рядом с холодильником не было. Холодильник тоже был открыт. Пакет молока, несколько банок кока-колы, масло, контейнер с прессованным творогом, булонская копченая колбаса грудой лежали на полу перед морозильником. Из-под этой кучи шел мокрый след прямо до открытой собачьей будки.
Барри подобрал с пола полурастаявший брикет ягодного напитка. Вдруг что-то еще привлекло его внимание. Брикет выпал из его раскрывшейся ладони, расплескивая содержимое по линолеуму.
Малыш так быстро попятился, что от толчка его маленького тельца дверь открылась и тут же опять захлопнулась. Некоторое время он стоял неподвижно, не мигая уставившись на дверь.
Потом он улыбнулся. Ну, конечно, это же новая игра! Игра в прятки-пугалки. Это даже еще интереснее. Он придал своему лицу суровое выражение, затем, качаясь взад и вперед, как шимпанзе, начал описывать круги, втягивая и вытягивая голову и потом медленно вращая ею.
— Вот так? — спрашивал Барри у кого-то. — Вот так? — он явно кому-то подражал.
Барри чувствовал себя храбрым.
— Бу-у, — закричал он, сделав страшное лицо. — Гр-р-р-бу-у.
Проделывая это, Барри громко засмеялся от удовольствия, приближаясь к настежь распахнутой входной двери. Бледный оранжевый фонарь осветил его лицо, когда он, весело хохоча, вышел в темноту ночи.
Джулиан Гвиллер спала в своей спальне. Уже неделю она была больна гриппом.
Дом, в котором жили Джулиан и Барри, был маленький. Он одиноко стоял на вершине пологого холма в плоском районе Индианы. Содержать такой дом в полном порядке не составляло особого труда, но всю неделю Джулиан чувствовала себя отвратительно и запустила уборку.
Тот же ветер, который гулял по всему дому, ворвался и в спальню Джулиан, подхватив и разбросав картинки и пару полузаконченных рисунков Барри, сделанных карандашом. На прикроватной тумбочке в беспорядке лежали разные таблетки, капли от насморка, недоеденный бутерброд и стояла банка кока-колы.
Джулиан полудремала, находясь в том особом, вызванном гриппом состоянии, когда чувствуешь себя изнуренной от усталости, но никак не можешь заснуть; когда кажется, что ты в состоянии что-то сделать, но не можешь пошевельнуться и встать. Работал телевизор. Она лежала под покрывалами, не сняв банный халат.
Услышав смех, Джулиан сначала подумала, что он исходит от телевизора, который она пыталась смотреть. Когда же кадр на экране сменился, а смех раздался опять, она осознала его источник: это Барри со своим подражанием тому, что видел. Джулиан в полудреме подумала, что же могло разбудить ее сына. Она присела в постели, медленно открывая глаза. Вдруг в дверь ее комнаты въехала игрушечная полицейская машина, завывая сиреной и сверкая мигалкой на крыше. За ней громыхал танк, стреляя на ходу из своей пушки. За ним катился большой неуклюжий реактивный самолет. И, наконец, с распростертыми руками шел уродец Франкенштейна со спадающими штанами.
Джулиан окончательно проснулась, сбросила покрывала и встала с постели. Смех сына постепенно удалялся и становился тише, пока, наконец, не стих совсем.
— Барри? — позвала Джулиан.
Часы на прикроватной тумбочке показывали 10.40. Что же могло случиться с Барри?