— Спасибо врагу, что все это посшибал. А то бы и всех нас… Надо доложить начальству. И… вот это предъявить. А то ведь не поверят.
— На себе понесем, что ли? Тут похоронная команда нужна. Да я к… этому и близко не подойду — меня вывернет наизнанку. Давай вызывай их с упаковкой.
Казалось бы, нашелся наконец ответ на вопрос, волновавший штабных аналитиков: почему так прекрасно приспособленная для колонизации планета до сих пор оставалась никем не замеченной, а если и замеченной, то не использованной?
Оказалось, что ответа искать не нужно потому, что такого вопроса вовсе и не существует. Как это — никем не использованная планета? А кто же тогда разбрасывает по степи боевые машины, к тому же неизвестной конструкции, хотя и вполне современные, может быть даже — несколько более современные, чем те, какими обладали начавшие здесь войну миры?
Конечно, не в супертанке, на который наткнулся Симон, было дело. Машина оказалась первым, но не единственным и даже не самым главным доказательством.
Главным же было другое: неподражаемое искусство маскировки, каким обладали хозяева Лорика. Подумать только: две прекрасные разведки разглядывали, прослушивали, пронюхивали, на язык пробовали этот мир — и ничего, ни намека, ни признака, ни малейшего подозрения. Даже позже, когда перед снижением обе стороны повесили на орбитах свои спутники, результат был один: дикость, сплошная дикость, если можно так сказать — классическая, хоть на выставку ее, хоть в учебники. И еще один мощный аргумент тут же нашелся: а погода? Вы думаете, это просто так, ни с того ни с сего прекрасная погода вдруг, в считанные минуты стала превращаться в свою противоположность? А там, где степная поверхность недавно была настолько плотной, что хоть церемониальным маршем проходи, вдруг превращается в песок-плывун, где за здорово живешь гибнет основная ударная сила армии — агратанковый коршун в полном составе, — так что ни единой машины не спаслось, и туда же, то есть черт знает куда, проваливаются остатки летного пера. Ну, эти хоть успели выполнить боевую задачу, а танки-то зачем? А ураганные ветры, смерчи, а внезапно начавшееся чуть восточнее, но тоже на ровном месте извержение — да такой мощности, что сейчас там уже сопка поднялась, высотка метров семидесяти, извержение продолжается, и две огненные речки уже потекли — одна на норд-вест, другая на зюйд-вест? Рельеф местности подсказывает, что через времечко потоки эти могут достигнуть и мест дислокации обеих воюющих армий, отправляя таким способом псу под хвост все прекрасно разработанные обеими сторонами планы победоносной войны. Не станешь же форсировать огненные реки, к таким действиям ни та, ни другая армия не готовились.
Конечно, трудно утверждать, что не будь извержения, наступление хоть одной из армий действительно состоялось бы: агратанковый Великий дракон противника хоть и не встретился в самом начале своего марша с плывунами, тем не менее ему тоже не повезло: желая сократить путь к месту предполагаемого удара по позиции противника, дракон воспользовался лишенным деревьев луговым участком поверхности, который, едва над ним возникли источники антигравитационного поля, превратился в болото (а может, он и всегда был таковым, только с виду казался веселым лужком), и танки, по какой-то причине не сделав ни одной попытки спастись, целиком ухнули в зыбь.
Такие события произошли в последнее время, а что до мелочей, то о них особенно и говорить не стали: на фоне подобных катастроф исчезновения отдельных единиц или мелких подразделений личного состава с обеих сторон уже не казались чем-то страшным — потому, может быть, что число их, в общем, укладывалось в запланированный процент потерь, а вот танков и авиации предполагалось потерять поменьше.
Завершилась же кампания и вовсе нелепо: крепким сном. С обеих сторон неожиданно и необъяснимо поголовно все — от главнокомандующих до последнего похоронщика, каждый на своем месте — крепко уснули. Нет-нет, именно уснули, похрапывая, причмокивая, а кто-то даже и улыбался: наверное, что-то веселое ему снилось. И проспали ровно восемь часов. Проснулись здоровенькими, но сильно проголодавшимися.
Теперь уже не только капу Симону, но и всем остальным пришлось волей-неволей ломать свои бедные головы.
Подумать было о чем: можно ли считать, что все природные катаклизмы, по сути, сделали так хорошо подготовленную войну невозможной? Или — и это куда страшнее — затаившийся, до сих пор не позволивший установить с ним никакого непосредственного контакта враг научился манипулировать силами и энергиями природы по своему усмотрению, то есть использовать их как мощное оружие, которое нельзя вывести из строя?
И еще: означали ли все эти события, что враг — или, как его уже окрестили, владелец — поставил своей целью путем разгрома прибывших армий сохранить свое господство над этим миром? Мысль выглядела вполне разумной.
Однако разве не было для него куда более логичным позволить обеим армиям схлестнуться и по мере сил и возможностей ослабить и частично уничтожить друг друга, а лишь в последнем акте появиться на сцене и поставить большую и выразительную точку? Зачем ему потребовалось демонстрировать свою силу перед мирами, с которыми он до сих пор не имел да и, похоже, не собирался иметь никаких отношений?
Тут мнения возникли самые разные. Например, команда аналитиков почти единогласно решила, что этот неведомый враг являлся не кем иным, как мощной пиратской организацией и с самого начала не был уверен в том, что армии прибыли сюда для драки между собой. Нечистая совесть могла внушить пирату мнение, что прибывшие на самом деле являются мощной карательной экспедицией, направленной против него, а их деление на две группировки — всего лишь маневр, призванный усыпить его бдительность.
Другие гипотезы были, пожалуй, еще более экзотическими, в частности, предположение объединенных разведок, по мнению которых мир был занят разведывательным отрядом пришельцев то ли из другого рукава, то ли даже вообще из другой галактики. Не желая демаскировать себя, но не допуская пребывания здесь чьих-то вооруженных сил, возможно, даже готовясь к прибытию своих главных армад, чужие разведчики использовали собственные возможности так, чтобы все можно было свалить на дикую природу. На ехидный вопрос — не думают ли они, что в том рукаве галактики пользуются танками, очень похожими на наши? — разведчики ответили без малейшей задержки:
— А это они наверняка где-нибудь в наших мирах и украли, немножко улучшили, и все. Разведка все может!
Однако если на этот вопрос согласованного ответа не достигли, то другой, пожалуй, куда более важный, был решен быстро и единогласно: необходимо заключить перемирие и совместными усилиями разработать план действий по достойному выходу из создавшегося положения.
По связи переговорили с командованием недавнего противника — однако самого командующего на месте не оказалось: выяснилось, что он вместе с половиной своего штаба уже направляется… — и куда же? Да именно сюда, для переговоров о перемирии.
Это заставляло думать, что тем досталось еще больше. И как только их командующий прибыл, то сразу выяснилось, что противник понес потери куда более серьезные: та армия лишилась уже двух кораблей — крейсера и транспорта.
— Как? Каким образом? Вы собирались стартовать?
— И мысли такой не возникало. Корабли стояли совершенно нормально еще вечером. А утром смотрим — их нет. Ухнули. Вместе с вахтой, с боезапасом — одним словом, в полном порядке. Куда ухнули? Да провалились в чертову бездну. Представляете, под каждым открылась вдруг шахта — и поминай как звали. Хотя под ними такие площадки были оборудованы — крепче не бывает. Тоже посыпались вместе с кораблями. Нет, господа, не знаю, как вы считаете, но лично я уверен — без нечистой силы тут не обошлось. Я понял, что это за мир: приманка, блесна такая, а мы с вами — рыбки, вот и клюнули на нее. Мое мнение — надо уходить отсюда, пока еще живы…
Тут ему пришлось прерваться. Потому что именно сейчас на высокое совещание прорвался начальник похоронной команды. И не один, а сопровождаемый группой подчиненных, и у них на специальной платформочке — вспоротый древесный лист, каких тут были, может, миллионы, а на этом листе — все, что осталось от инспектора Солка.