Она вышла, освеженная, с аккуратно уложенными волосами, будто собиралась не в постель, а на новую прогулку. Час от часу не легче…
— Ты знаешь, Петер, — заговорила она неожиданно строгим тоном все той же учительницы, — я все время сегодня думала…
Она замолчала, и Петер немедленно перехватил инициативу:
— Это очень похвально, драгоценная моя, я обожаю думающих людей! Это — прекрасный пример…
— Подожди, — морщась отчего-то, отмахнулась она. — Я же не сказала тебе, о чем. Куда ты торопишься? Зачем столько слов?
— Ну, прости, — он печально опустил взгляд, — я полагал, что тебе нравилось, когда я…
— Нравилось, нравилось, — одной интонацией словно «отмахнулась» она от него. — Но речь не о том, что было и как нам это нравилось. Я совершенно о другом. Понимаешь ли, Петер, эта твоя инициатива с поиском продавцов мне стала сильно напоминать обыкновенную, совершенно ни на чем не основанную, глупую авантюру. А еще проще — обыкновенный блеф. Кого, скажи, мы с тобой собираемся обмануть?
— Я не понимаю, — с наигранным изумлением начал он, — как тебе, дорогая моя, только могло прийти в голову, что мы говорим о каком-то пустом деле? Неужели из моих слов ты смогла вынести такое суждение?! Это невероятно, милая! Я не знаю, что думать! Но — почему?
— Вот, видишь ли, я очень хочу, чтобы ты понял, и тем развеял многие мои сомнения… Я разговаривала с умными людьми. С профессионалами. И они мне, что называется, на пальцах доказали, насколько наивны и недальновидны наши планы провести собственное частное расследование. Это так же очевидно, как и то, что ты дилетант в этом деле. Нет, ты — классный профессионал — на сцене, среди таких же блистательных лицедеев. Этого не отнимешь, как и того, что в постели ты тоже большой специалист, — что умеешь, то умеешь, я и не пытаюсь быть к тебе несправедливой. А вот в остальном… Подумай… Не знаю, но у меня нет желания участвовать с тобой в этой авантюре. Но я принесла название этого лекарства и адрес распространителя, можешь взять с собой, если это тебе поможет в твоих планах. Не знаю, не знаю… А ты что же, так и не поел? — она кивнула на остывшие отбивные.
— Я так ждал тебя! — изобразил он обиду.
— Ну, поешь… а мне что-то не хочется, душно… Да и перекусила я немного… в кафе. А у тебя еще дела сегодня есть?
— Ты что, выгоняешь меня? — он чуть не подавился.
— Нет, о чем ты говоришь, тебе ведь так нравится здесь. Уют, приятная, послушная женщина, удобная постель, наверное, было бы большой подлостью с моей стороны лишить тебя сразу стольких удовольствий, правда… милый?
— Я не понимаю причины твоего сарказма, Инга. Может быть, возьмешь на себя труд объяснить? Чем я провинился? Или в чем?
— Не знаю. И почему обязательно вина? Ты ведь очень сильно любишь меня? И готов ради меня на все? Так ты шепчешь мне на ухо? Так за чем же дело? Переезжай сюда, сыграем с тобой негромкую свадебку. А там решим, ведь у нас с тобой такая страстная любовь, правда? Бытовые мелочи значения не имеют, верно? Или у тебя другое мнение? Или сомнения? Ну, давай правду, чего мы с тобой после такой бешеной любви стесняемся своих высоких чувств? Или ты еще не готов?
— Знаешь, Инга, дорогая моя, — Петер насупился, но тут же постарался смыть с лица неприязненное выражение дежурной улыбкой, — я просто ошарашен таким твоим неожиданным наездом, как выражается молодежь. Мы же обсудили этот важный, не сомневаюсь, вопрос. И я все сказал… Вот сдам спектакль, и он станет моим настоящим свадебным подарком тебе. Я полагал, что моей любимой женщине вовсе не безразлично мое творчество. Моя жизнь, собственно говоря. Но, может, и я чего-то не понял?
— Да все ты прекрасно понял, мой дорогой, — устало вздохнула Инга и поднялась, но у двери обернулась и добавила спокойным голосом: — Только зачем мне спектакль-памятник? Его ж ты уже Лоре пообещал. Не надо разбрасываться пустыми обещаниями. И не возись с посудой, я потом сама помою, — и ушла в комнату.
Чуть позже он заглянул в спальню, Инга лежала одетая, искоса посмотрела на него.
— Я совсем забыл, — сообщил он, морщась, вероятно, от своей «забывчивости», — я ведь действительно собирался переговорить до конца дня с Янисом, нашим директором, по ряду финансовых вопросов, надо же срочно приглашать другую актрису, оговаривать условия, а они все невероятно капризны, эти примы, ты даже не представляешь себе, насколько… — Он огорченно покачал головой. — Так ты меня простишь, если я поеду? А посуду я помыл, не беспокойся, отдохни. — Он игриво засмеялся и подмигнул ей: — А то мы с тобой, хорошая моя, и в самом деле, взяли слишком серьезный темп, не так ли? Но ты была прекрасна, любовь моя! Так я пойду?