Все-таки истинное мастерство вдохновляет. И Петер в какой-то момент, убедившись, что даже при своих блистательных данных, что и было с огромным удивлением и пиететом отмечено обеими гостьями, не смог в полной мере раскрыть перед требовательными поклонницами все грани своего таланта, и подумал о товарищеской взаимопомощи. Ну, кто же стал бы возражать, если бы вечеринка приобретала все более живые черты изумительных оргий эпохи блистательного Возрождения? Он успел-таки поделиться с жадными до знаний поклонницами некоторыми соображениями, относительно ближайшей постановки «Отелло». Их, конечно же сильно впечатлили и сам дух, и отдельные сцены из будущего спектакля, на который они тут же получили личное приглашение охмелевшего от похвал «творца». И потому они высказали немедленное согласие с его предложением придать некоторое разнообразие их совместному «творческому действу».
Несмотря на поздний час, — а девушки и не собирались торопиться, что вполне устраивало хозяина, — Петер позвонил своему приятелю, театральному художнику, вместе с ним работающему над оформлением спектакля. Бруно был почти, можно сказать, его доверенным лицом. И не то что поклонником его таланта, а просто близким товарищем, от которого Петер почти ничего не скрывал. Зная его авантюрный характер и будучи уверенным, что неожиданное «ночное» приключение будет принято с восторгом, он позвонил. И не ошибся. Бруно тоже понимал толк в женщинах и, примчавшись, с места в карьер, доказал это им обеим, таким образом далеко не в первый раз «породнившись» с товарищем.
А немного позже Петер вдруг сообразил, что идея с приглашением Бруно навеяна им самим Господом. Ведь лучшей кандидатуры для исполнения своей задачи он не мог бы найти. Именно Бруно, с его абсолютной преданностью и доверием к нему, способен был провести в жизнь ту самую идею, от которой его так настойчиво отговаривала Инга. Он как-то отстраненно подумал, что, несмотря ни на какие «осадки» в душе, все же в ее мыслях было нечто такое, на что следовало бы обратить внимание. Она ж исключительно из любви к нему говорила, и в этом-то он все-таки не сомневался. А собственная злость тут не советчик.
«Интересное дело, — думал он, с ленивым любопытством сытого барса поглядывая на потягивающихся в усталой истоме девушек, готовых по первому зову немедленно продолжить бурные попеременные скачки со многими препятствиями. — Хороши самочки, ничего не скажешь, великолепно молоды и, что характерно, совсем не щепетильны в выборе способов наслаждения. Вот оно — наше новое поколение! Полное раскрепощение! Абсолютная свобода духа! И тела, между прочим, — тоже… А какая техника! Они и есть мои главные зрители, они все сами поймут, без чьей-то подсказки, и разберутся получше иного искушенного критика…»
А вот, например, Инге предложить проделать то, что для этих девчонок — норма и откровенное удовольствие, даже и язык как-то не повернется. И, конечно, именно поэтому для нее «Отелло» — всего лишь спорный и скандальный спектакль. Оттого и думает она не о будущем произведении и его создателе, а, в первую очередь, о себе и своем будущем. О семье, о браке, — это естественно. И ее, в общем-то, не стоит казнить за такое непонимание. Но как постоянная любовница, она, разумеется, превосходна. Так и не следует грузить ее проблемами, надо оставить ей то, в чем она действительно совершенна, и всячески поддерживать в ней эту уверенность. И обещать, обещать, не стесняясь, если что-то не получится. Больше искренних интонаций! От этого еще никто не умирал…
Но, подумал он, довольно мазохизма, — расслабился, отдохнул и — за дело… Девчонки с нетерпением ждут красивого продолжения! И что нам, в конце концов, всякие мелкие неудачи!
Жизнь потекла, точнее, резво поскакала дальше…
Под утро Бруно «запросился» домой, у него была назначена у какого-то галериста ответственная встреча, о которой он не стал распространяться. Девочки неохотно, но с пониманием, отпустили его и немедленно перекинули свои заботы на вальяжного «барса». Так назвала Петера одна из начитанных девушек — Ильзе, которой он, по ее словам, напомнил это красивого и благородного, но очень опасного зверя. Петеру безусловно понравилось.
А девушки, как он уже успел выяснить, оказались медсестрами из санатория в Кемери и взяли себе отгулы, поэтому и никуда не торопились. В их ловких и старательных руках Петер мог позволить себе провести даже некоторые сравнения с теми ощущениями, которые испытывал с Ингой, и отметил с удовольствием, что опыт и энергия женщин средних лет заметно перекочевывают в это молодое поколение. И когда увидел, что только необходимые дела заставляют его остановить «роскошное пиршество», окончательно решил не терять новых знакомых — таких активных и чистеньких. Уезжая от него на такси, которое он вызвал д ля них, каждая девушка получила от него по небольшому конвертику, так, пустяки, по паре сотен евро — не в качестве какой-то оплаты, — упаси, Боже! — а исключительно из глубокой человеческой благодарности. Они попытались сделать вид, что провели с ним и его другом ночь вовсе не из-за денег, ссылаясь на то, что не могли и мечтать о таком тесном знакомстве с самим великим режиссером! Но Петер оценил их кокетство и, настаивая, чтобы они приняли от него «сувенирчики», охотно записал оба их телефона, твердо решив почаще напоминать им о себе. Да и открытие сезона не за горами, а с билетами проблемы не возникали. Было бы очень неразумно с его стороны прерывать, мало того что восхитительное, но и просто необходимое в определенных ситуациях, знакомство.