Чтобы залечить такие раны на лице потребуется нечто посерьезнее упаковки лейкопластыря, но без машины Себ не мог отвезти Декса в ближайшую больницу. И он понимал, что парень не станет дожидаться скорой помощи.
— Давай зайдем, — тон Себа не оставлял места для споров, и на этот раз Декс не возразил. Он позволил кондитеру поднять себя на ноги, затем ввалился внутрь и практически упал на табурет, который Себ уже мысленно называл табуретом Декса.
Себ принес из ванной примитивную аптечку. В ней нашлись только антисептик и бинты, но придется обойтись тем, что есть. Себ очистил видимые раны. Когда он закончил, Декс выглядел немного лучше, хотя синяк на лице был кошмарным.
— Они избили тебя до потери сознания?
— Нет. Так, ничего особенного. Простой замес.
Себ нахмурился.
— Из-за чего?
— Из-за территории.
— Территории?
Декс оторвал взгляд от столешницы и пожал плечами.
— Угу. Они хотят поставить одного из своих за каждый прилавок. Думаю, сегодня они таким образом предупреждали моего босса.
Себ протянул руку и коснулся опухшей щеки Декса.
— Что будешь делать?
— Ничего. — Декс опять пожал плечами. — Боссу плевать. Ему нужны только деньги. Его не испугает такая шваль. Все это часть игры.
Себ не знал, как ответить, но был уверен в одном: он не желал, чтобы Декс был пешкой в чьей-то игре, особенно такой жестокой, как война за сферы влияния.
— Ты можешь найти другую работу?
— Какую?
— Например, у меня.
Декс фыркнул и соскользнул с табурета.
— Быть твоей сучкой? Нет, спасибо.
Он отвернулся, но Себ поймал его за руку. Декс вздрогнул и дернулся, очевидно испытывая более серьезную боль, чем хотел показать.
— Я имел в виду другое, — сказал Себ, хотя не был уверен, что именно. — Я… Я беспокоюсь о тебе, и мне нравится, когда ты рядом, в моей лавке. Без тебя было тоскливо.
Лицо Декса смягчилось, хотя его единственный открытый глаз светился упрямством.
— Мне не нужна благотворительность. Я не хочу подачек от тебя.
Глава 4
Встревоженный мыслями о Дексе, Себ перемешал шоколадную помадку в толстостенной кастрюле, испачканной сладкой массой.
Прошла неделя, с тех пор как он обнаружил у себя на пороге бродягу, окровавленного, в синяках. И даже после всего случившегося у Декса на уме было только одно:
«Я не хочу подачек от тебя».
Пока Себ возился с опасно горячей смесью, в его голове крутились эти тихие слова, заглушаемые одним, так и не заданным вопросом.
А чего же ты хочешь от меня, Декс?
Не то чтобы у кондитера был ответ. После той примечательной дискуссии Декс отказался от совершенно невинного предложения вздремнуть на диване и исчез в ночи. Себ не питал особых надежд на продолжение их совместных ужинов, но парень пришел, и с тех пор появлялся каждый день как по часам, выполняя выцарапанное из него Себом обещание не пропускать эти вечерние встречи. Инциденты на пляже больше не повторялись, хотя Декс оставался тверд в намерении не уступать свою палатку никому.
Запах жженого сахара отвлек Себа от мыслей. Он опустил взгляд на дымящуюся кастрюлю и выругался, спугнув последних покупателей, круживших по лавке. Пробормотав извинения, Себ снял кастрюлю с огня. Шоколадная помадка коварна и требует сосредоточенности, что, похоже, сегодня он и упустил.
Перевернув кастрюлю, Себ вылил ее содержимое в мусорный бак и замочил, в надежде отчистить пригоревшее месиво. Медные профессиональные котлы стоили дорого, и покупка нового не входила в планы кондитера.
Вздохнув, Себ достал чистый котел и взгромоздил его на плиту в кухне, где и планировал работать до закрытия лавки. Еще один публичный провал — ну уж нет.
Отмерив ингредиенты на глаз, Себ попытался разжечь плиту. Ничего не получилось. Вторая попытка, и еще — все горелки, даже на плите в торговой половине лавки, оставались холодными.
Великолепно. Вечер пятницы, витрины пусты, и гребаный газ пропал. Себ ругнулся. Другого выхода нет: придется собрать посуду, ингредиенты и отправиться домой к своей крошечной плитке.
Он уже совершал третью ходку, когда небеса разверзлись. Себ проклинал свою судьбу, пока не заметил Декса, который, снова промокший до нитки, плелся по улице.
Взгляд Себа замер на фигурке. Синяки на лице парня приобрели зеленовато-желтый оттенок и издалека были почти не видны. При воспоминании о мальчишке, забившемся под дверь магазинчика пляжной одежды, Себ вдруг испытал приступ иррациональной ярости.
Все повторится? Дексу опять негде прятаться от летнего шторма, а Себ опять будет спать в своей комфортабельной кровати, не имея ни малейшего понятия, где бродяга устроился на ночь?
К черту, ни за что!
Что-то внутри Себа оборвалось. Он прислонил тяжелую плиту для охлаждения помадки к сухому участку стены, натянул капюшон и двинулся навстречу Дексу.
— Идем домой.
Парень моргнул.
— Что?
— Идем со мной. Ты не можешь спать на улице.
— Кто сказал? — Вызов в глазах Декса разрывал сердце. Мальчишка не признавался в том, что у него нет дома и наверняка никогда не было.
— Я сказал, — отрезал Себ. — Сегодня я работаю дома, и ты идешь со мной.
Декс уставился на него с непроницаемым выражением на лице, молчание тянулось и натягивалось между ними, прерываемое лишь гулкими раскатами грома.
— Чего ты хочешь от меня?
Себ приблизился к Дексу и коснулся бледных отметин на его лице.
— Хочу, чтобы ты оказался в безопасном и сухом месте, пусть даже и всего на одну ночь. Я не могу… Черт. Не могу оставить тебя здесь. Пожалуйста, не заставляй меня.
Себ ожидал сопротивления, упорной борьбы, даже резкого отказа, но Декс удивлял каждый раз, начиная с той ночи, когда появился в его жизни из тени.
Он пожал плечами и поудобнее устроил на спине свой непременный рюкзак.
— Ладно, ладно. Не нужно тащить меня. Я сам пойду.
Себ даже не понял, что вцепился в рукав рваной толстовки парня. Ошарашенный, он разжал пальцы.
— Правда? Ты согласен?
— Ну, я же сказал.
Себ не нашелся с ответом. Он просто повернулся и бросился к оставленной без присмотра плите для охлаждения помадки, надеясь, что Декс идет следом.
Тот не отставал, хотя выглядел сбитым с толку, и помогал Себу переносить оборудование из лавки в дом.
Внутри коттеджа парень казался каким-то потерянным… Потерянным и промокшим. Они оба попали под дождь, но Декс явно находился под ливнем намного дольше. Похоже, с момента последнего ужина в лавке его впервые окружали стены, а над головой была крыша.