Тарсус и Каиафа покинули стену и пошли по улице, обсуждая свои планы. По улице шли два человека, но теней, тянущихся за ними, было три.
Иуда шагал по заполненной лавочками улице нижнего города. Он гордился своими обязанностями казначея — пусть даже ему приходилось делать покупки для целых тринадцати человек. Но сегодня им нужен только хлеб, и Иуда быстро нашел и купил пять караваев. И теперь у него достаточно времени, чтобы прогуляться по магазинам в поисках каких-нибудь экзотических фруктов, которые он просто обожает. Никто не смог бы распорядиться временем мудрее!
Насытившись сладкими фруктами, Иуда устремился обратно — в дом, где они сегодня будут ужинать. Внезапно его глаза задержались на небольшой лавке. Ювелир торговал здесь золотыми и серебряными изделиями, украшенными драгоценными камнями.
— Позволь, я помогу тебе выбрать. Может, золото? Для женщины или, может, для тебя? — поинтересовался хозяин лавочки.
Сверкающие украшения завораживали Иуду. В его глазах блеснул интерес. Лавочник, заметив это, незамедлительно кинулся в атаку:
— Вот этот будет прекрасно смотреться на тебе.
— Я… я не знаю, — промямлил Иуда.
Ювелир вытащил золотой браслет, украшенный двумя зелеными камнями и крупным красным рубином:
— Этот браслет был частью сокровищ царя Соломона.
— Правда? — Брови Иуды взлетели вверх.
— Примерь. Посмотри, как он пойдет тебе.
Иуда протянул руку ювелиру; тот защелкнул браслет и поклонился как слуга:
— О да, господин. Вы будто сам царь Соломон!
— Купи его, — вдруг произнес чей-то голос в голове Иуды.
— Да, купи его! Ты царь, — подсказал другой голос.
Иуда принял голоса за свои собственные мысли и широко улыбнулся, глядя на браслет, обвивающий его запястье. Он отлично смотрится! Иуда обратился к лавочнику:
— Сколько?
Он никогда в жизни не покупал себе хоть что-то сверх необходимого и сейчас был на седьмом небе от счастья. Правда, браслет очень дорогой, но ведь деньгами распоряжается он — и ни одна душа ни о чем не узнает. Если же кто-нибудь спросит, он скажет, что это подарок. Иуда поглядывал на руку, где болтался браслет под пятью прижатыми к телу караваями хлеба. Царь Соломон жалок в сравнении с ним!
Торговые ряды нижнего города остались позади. Иуда шел по пустынной улице, иссеченной переулками, ни на что не обращая внимания. Ненароком он расслышал тоненький голосок, окликавший его:
— Эй!
Иуда покрутил головой, пытаясь отыскать того, кто его позвал. Окна, двери и переулки мельтешили перед глазами. Откуда же этот голос и кто с ним говорил?
— Сюда!
Иуда развернулся. Переулок был пуст.
— Где ты, дитя? Я тебя не вижу.
— Иди прямо. Скорей, помоги мне!
Иуда осторожно приблизился, вглядываясь в полумрак. Ему показалось, он видит на земле маленькую фигурку. Но в переулке слишком темно.
— Пожалуйста, поторопись, — взмолился голосок. Казалось, его зовет маленькая девочка. Наверное, она напугана, а может, и ранена. Перед глазами Иуды сверкнул его браслет — прочный, благородный и величественный. И это дело как раз для такого храброго человека, как Иуда. Он уложил хлеб на землю и шагнул вперед.
Всматриваясь в темноту, Иуда двигался по переулку, пока не остановился в нескольких футах от маленькой девочки, сидевшей на земле спиной к нему.
— Ты заблудилась? — спросил Иуда.
Внезапно его охватило уже немного позабытое, но очень знакомое чувство. С тех пор как Иуда спас своих друзей, когда их хотели забить камнями в Храме, он ничего не боялся. Теперь он был другой человек — сильный и храбрый. Так почему же страх вернулся? Пальцы похолодели и тряслись. Может, уйти? Но ведь он не бросит в беде маленькую девочку, какая бы опасность ему ни грозила.
— Скажи, дитя, чем я могу тебе помочь?
— Знаком ли ты с человеком по имени Иисус? — спросил ребенок.
У Иуды вспотели ладони, глаза беспокойно забегали по переулку. Так вот в чем дело! Быстрее бежать. Но ребенок!
— Да, да. Я знаком с ним. А теперь пойдем отсюда. Давай выбираться из этого переулка. Ну же, скорее!
— Дай мне руку. — Девочка протянула вверх маленькую ручку.
Иуда ухватил ее. Пожатие сначала едва ощущалось, но в следующую секунду ему показалось, что рука угодила под виноградный пресс. Девочка повернула голову к Иуде, открыв обветренное, потрескавшееся лицо. Его кожа походила на шершавую древесную кору.