«Реванш надо взять уже через год, – вещал вчера шеф как по писаному. – О нас должны говорить. Все! – вплоть до домохозяек. А далее – тянуть все одеяло на себя – вплоть до очередных выборов – Думы и президента… Любой поворот в России – свершался под знаменем идеи. Дайте же мне идею, – палец шефа выстрелил ему в глаз, а взгляд обжег переносицу, – и я – переверну весь мир. Впрочем, весь мир нам пока ни к чему. Готов довольствоваться Россией, – вскинул голову он. – Идею мне дайте, дармоеды! Идею!»
Вот так всегда, чуть что – дармоеды. И задание – в духе нетленного императива из русских народных сказок: пойди туда, не знаю куда, достань то, не знаю что. Разница лишь в ставке.
А на кону – не капризная телка-принцеса, и даже не усеченное царство-государство из сказки, размером в древний вонючий град. На кону – гигантское роскошное царство – целиком. На кону – Россия! А царя-то без свиты не бывает, – мысленно облизнулся он. – Какой шанс для обслуги, юных безродных партийцев и разной честолюбивой мелкоты. Шальной, редкий… Но меткий: прыг – и в «дамках». А то – и в Наполеонах, – отрешенно сомлел он, вдруг вспомнив, что в его годы Бонапарт уже был генералом: не оплошал коротышка корсиканец – воспользовался моментом. А там фортуна Боника и приголубила. А он, Влад – фигура, порода, стать – хоть на подиум выходи! – все еще шестерит. У шестерок. К 2012-му ему уже тридцать два исполнится – старик! Для рывка «с нуля» – старпер конченый. И – ни идей, ни зацепок. Балда, одним словом – балда…
– Клево! – вдруг взвизгнула уже полностью одетая Ксюша. – Ты въехал, Влад?
Он очнулся и вперился в экран, в сторону которого кивнула Ксюша. Известная теледива о чем-то шлепала силиконовыми губами седому мужику в потрясном прикиде.
– И вы могли б уже сейчас угадать, кто победит на очередных, предолимпийскийх, выборах президента России?!
– Я не гадалка, – усмехнулся ее визави. – Дайте мне дату рождения потенциальных «претендентов» – с точностью до четырех минут – и я назову того, кто победит, к примеру, в 2012-м, либо в в 2016-м – уже к концу этой передачи.
Влад впился взглядом в возникшую внизу заставку: Михаил Мармаров, магистр астрологии, профессор.
Лицо ведущей уже не играло удивление. Ошеломление исказило ее черты. Но лишь на секунду. Губы в пол-лица дрогнули, она машинально поправила наушник и глухо выдавила:
– Наша беседа не носит рекламного характера. Поэтому…
– Можно пойти от обратного…
– То есть?!
– Я просчитал дату рождения молодого человека, способного принести славу России… На посту президента, к примеру…
Ведущая поощрительно закивала.
Идея, гениальная идея ослепила вдруг Влада. Он на секунду зажмурился. И сомнамбулой двинулся к окну.
– Влад, – встревоженно пискнула Ксюша.
– Тихо! – едва слышно прохрипел он, сдавив ладонями уши.
– Тебе плохо?! – Она подбежала и легонько дотронулась до его плеча.
Влад вздрогнул и медленно повернулся:
– Я нашел! – выдавил он глухо. Но глаза его сияли как лампы в тысячу ватт. – Нашел! – вдруг оглушил он ее радостным воплем. – Нашел, черт подери! Нашел! – подпрыгнул он на месте, азартно вколотив кулак в ладонь.
Солидарно взвизгнула Ксюша.
В руку услужливо прыгнул сотовый.
Он вновь отвернулся к окну. Вальсирующие снежинки открывали рождественский бал у стен Кремля.
– Это я, Кнут, – уже в полголоса зашептал он в мобилу. – Ты говорил, у тебя есть координаты пацана, что Кривошеева «приговорил»…
– …
– Ну да, маг еще тот… И кликуха говорящая – Меломан: «сыграл его судьбу», как по нотам. Да еще при свидетелях. А наш Кривошеев спустя неделю коньки и откинул. Короче! Идея есть – зашибись!
– …
– Да все поймешь… С полуслова! Время-то… – он чиркнул пальцем по горлу, будто собеседник мог его видеть. – И субординация, черт бы ее побрал, – упавшим голосом выдохнул он.
– …
– Точно, Кнут! Включай на запись и с докладом к Самому. Он ждет.
– …
– Да хоть ящик! За мной не заржавеет. Включил?
– …
– Я – коротко, самую суть… Итак! Из него, этого Меломана, мы вылепим вторую Вангу, новоявленного Нострадамуса, черта, дьявола, мессию… Месяц-другой на доработку, и Меломан уже вещает народу имя четвертого президента. Усек?
– …
– Как в чем прикол?! Тупишь или прикидываешься! Имя-то он назовет нашего , кхм-кхм, не хочу по телефону… Понял?!
– …
– Какое еще фуфло?! – опустился он на диван. – Четыре года, как день пролетят. А что шеф говорит, а? Со старта победу ковать надо, со старта!
– …
– Да не верит народ уже ни во что, политикам – тем более! Только чуда и откровения свыше ждет, да баюкает в душе веру.
– …
– А мы сделаем Меломану предложение, от которого он не сможет отказаться.
– …
– Ага, – рассмеялся он и скрестил ноги на журнальном столике. – Вначале Меломана «закопаем», затем вытащим – расклад известный. В Робин Гудах ходить будем, кентом еще нашим он станет. Из благодарности… И будет у нас своя, российская мессия – Меломан, и играть станет он по нашим нотам, – победно улыбнулся он.
– …
– Я сам знаю, – уже покровительственно процедил он. – Ты, главное, наверх доложи. Скажи, родил Влад идею. Если надо выполню роль связного или спасителя. От имени нашей партии. Как прикажут, короче…
Глава II
Зеркало
За три месяца до событий, Подмосковье, 14 декабря 2007 г.
Слепое небо припало к земле, скупо роняя продрогшие снежинки. Пятый час пополудни, а декабрьские сумерки уже разлились в предвкушении, спешно заштриховывая роскошный дачный поселок. Где-то вдали обреченно задышал колокол, отпевая еще один прожитый день. Как вдруг небо прозрело: яростный зрачок солнца упрямо впился в бескрайнее море соснового бора. Припорошенные снегом макушки деревьев встрепенулись, заискрились и, ярко зардевшись, застыли в невольном смущении.
– Еще не вечер, – пробормотал тучный, лысоватый, но моложавый на вид мужчина. – Не вечер.
Оторвавшись от окна, он обошел изящный письменный стол, за которым еще минут пять назад дремал над горящим глянцем журналом; равнодушно скользнул взглядом по резной конторке красного дерева и прожег вопросом овальное зеркало в массивном золоченом багете.
Он себе не понравился. Скривился. Зеркало ответило взаимностью.
Он показал язык. Зеркало отпрянуло, испугалось. Он – тоже: язык отчего-то был грязно-серый, с ним гармонировали и запавшие подглазья, а шея налилась вдруг малиновым. Компот, короче. Выпорхнувший привет с хромого на счастье детдомовского детства.
Ощерившись, он продемонстрировал зеркалу недавнюю гордость – очередной идеальный зуборяд на новенькой верхней челюсти. Но теперь с фальшивых клыков стекало по каратному брюлику. Бенгальскими всполохами заплясали вдруг в зеркале искры. «Класс!» – равнодушно сморгнуло отражение.
Но взгляд уже метнулся к иконостасу: любительские фотографии его детдомовской юности дружно открещивались от него нынешнего.
Куда ж делась призывная ямочка на еще нежном подбородке?
«Утонула» – услужливо подтвердило зеркало.
Он запрокинул было голову. Тщетно. Налитый салом ошейник не пускал, давно растворилась в нем «ямочка» – он и не заметил.
А куда делась закодированная неизвестными предками порода, просачивающаяся еще в детстве даже сквозь утлый казенный прикид?
«Уелась, размылась, слиняла», – схохмило зеркало.
А чуб? Солнцем позолоченные вихры?.. А взгляд? Наглый, прямой и дерзкий. От которого трепетали даже студентки-конфетки?..